Шпионская морда жила припеваючи.
И всякий секрет добывала играючи,
Немалые деньги за труд попучаючи,
Была на почетной доске ЦРУ.
Ментовская морда жила голодаючи,
Свой куцый оклад иногда получаючи,
Квартиру лет десять уже поджидаючи,
Имела жену и штук восемь детей…
И так далее, но обязательно с идеологически крепкой развязкой:
И где-то в Приморье, на станции Ружино,
Шпионская морда была обнаружена,
Комплектно в вагон арестантский погружена
И снята с почетной доски ЦРУ.
* * *
Мотовоз мчался по осеннему Приморью, где на всякой станции было полно молодого народа в телогрейках. Понемногу завершался воинский призыв.
Самолет из Артема вылетал под утро. Ночь слонялся по аэропорту и окрестностям, стараясь не садиться на лавочки, чтоб не заснуть. Покупал в буфете жареную рыбу и кефир.
Толчея, толкотня, сутолока. Обычное небесное дело — задержки, невылеты, неприбытия.
В витринах аэровокзала, между стекол, на пестрой гальке красовались чучела морских котиков и тюленей. Дальше, в перспективу, на подоконниках спали вповалку люди. Гостиницы не для всех, так что лежбище — смешанное.
Мытарства в портах и вокзалах — это очень даже отдельный разговор.
Однажды Фадя рассказывал, как он неделю бичевал в сахалинском порту: спал на полу, на подоконниках, весь оброс щетиной, и его забрали в отделение милиции.
Забрали потому, что физие не соответствовало предъявленному паспорту. Держали долго, не зная, как с ним поступить. Затем насильно побрили, и, убедившись, что он и есть обладатель паспорта, выпустили на свободу. Так погибла фадина мечта отпустить бороду.
О, нелегкая судьба скитальцев! Впоследствии у меня даже появился любимый подоконник в Шереметьево. В левой части вокзала, за автоматами газводы. Там всегда было тихо, спокойно. Автоматами почти никто не пользовался — большинство предпочитало пить в буфете «фанту», и можно было целую ночь мирно спать, положив сумку под голову.
* * *
В общежитии редко удавалось собраться всем вместе. Практически никогда. Кого-нибудь да мотало…
Но даже имея самое небольшое общество, учиняли задушевность. То есть неплохой гудеж-оживляж:
— Гуляй, рванина, БВР башляет!
Минька все чаще жаловался, что Баранча — место безнадежное и что здесь даже в вытрезвитель не забирают, что в КГБ патронов нету.
Безопасность давно стала человечной.
Кто-то надел ушанку на бронзового Ильича, что стоял в поселковом парке. Хороший вождь получился — полдня все хохотали. Комитетчики расстарались: изловили Черныша и Стрелку — местных хулиганов. Но когда те сказали, что действовали из лучших побуждений (холодно ведь — голова мерзнет!), их с миром отпустили.
