В мокрых ботинках юмор и сатира воспринимаются очень плохо.
* * *
Семги в Харловке давно не стало. Она любит кристально чистую воду, а тут, на побережье, войска ПВО: дизельные кабины, из которых просачиваются в реку солярка, масло и прочий гайморит. Семга теперь живет в соседней Норвегии.
А насчет двух могил латыш-таки наглядел в прибойную воду. В тот день приехали в часть два маячника: дела поделать, со спиннингом побродить. Приехали на моторке и в тот же день уплыли.
Утром с маяка сообщили, что их лодку нашли пустой, вблизи острова. К вечеру на остров дул сильный ветер, и они не смогли причалить. Мотор нашли в воде, привязанный длинным ремнем к перевернутой лодке. Хотели, видимо, использовать его как якорь, но из-за этого лодку перевернуло. Выбраться в большой прибой на скалистый берег почти невозможно, а держаться на воде в спаспоясе можно недолго: в Северном море человек, попавший в воду, живет полчаса от силы, затем следует переохлаждение.
* * *
Много раз везло на погодные причуды. Январский Норильск, и температура за окнами гостиницы минус сорок восемь. Заштурмуешь аляску так, что становишься похожим на огромную черную электробритву «Бердск», и — в гастроном или в кафе, кушать оленьи сосиски.
На точки выезжать стоит только в глухом теплом кунге с печкой внутри. Кунг, или, вернее, военный автомобиль «Урал», подходит к дверям гостиницы.
В общем, не видел никакого Норильска.
В туркменский Ак-Тепе попал в июле, когда термометр выдавал сорок три в тени.
Извольте пожить, как древнегреческий циник, в бочке — в старой цистерне, оборудованной под жилье.
Днем лежал, обложившись мокрыми простынями, на койке, почитывая досужие исторические вымыслы. Ночью на пустыню опускалась неспокойная прохлада: выходил побродить по дорогам. Ночью здесь тишины не бывает. В оазисах противно верещат древесные лягушки и еще кто-то, по открытым местностям с топотом носятся ушастые ежики.
Охо-хо русским парням, которых судьба загоняла сюда служить. Есть ведь туркмены, много туркменов… Так нет же, туркменов — в Норильск! Должны же все узнать свою страну. Вот таковский, блин, туризм!
Вершиной счастья было плюхнуться на сиденье самолета, летящего на Урал.
Включил верхний вентилятор — вокруг лица завертелся прохладный воздух. Очень хотелось нажать кнопку вызова бортпроводницы, и когда она придет, закатив глаза, тихо прошептать:
— Стюардесса! Мне… очень… очень…хорошо!
Еще был Кизил-Атрек, куда пришлось добираться шесть часов из Кизил-Арвата.
