Выведение принципа опосредствованно – исключительно из наличного закона, а не непосредственно из мировоззрения независимо от форм его проявления – представляется нам неприемлемым и по другой причине.
Социалистическое право представляет собой совокупность норм, которые:
а) выражают направляемую Коммунистической партией волю рабочего класса и руководимых им трудящихся;
б) в соответствии с объективными историческими закономерностями, содействуют закреплению и развитию порядка, способствующего строительству социализма и коммунизма;
в) устанавливаются или санкционируются государством;
г) охраняются мерами государственного принуждения на базе убеждения большинства трудящихся и силой их общественного мнения[11].
А будет ли правовым такой нормативный акт, который издан компетентными органами государства и применение которого обеспечивается государственным принуждением, но он не выражает волю рабочего класса и руководимых им трудящихся, не содействует, в соответствии с объективными историческими закономерностями, закреплению и развитию порядков, способствующих строительству социализма и коммунизма?
Думается, что такой акт не будет правовым: он лишен важнейших черт социалистического права. Следует согласиться с Р. А. Сафаровым, который пишет: «…общенародное право только тогда может быть воплощением общенародной воли, когда оно учитывает реально существующее общественное мнение народа». И далее: «В прошлом в период культа личности были случаи издания законов, которые не только не выражали истинную народную волю, но даже противоречили ей»[12].
Именно так расценила наша партия изменения, внесенные в УПК РСФСР постановлениями ВЦИК и СНК от 10 декабря 1934 года[13] и 2 февраля 1938 года[14], изменения, существенно затрудняющие достижение объективной истины по делу и сводящие к минимуму гарантии прав граждан и право обвиняемого на защиту.
Не может стать принципом и общее положение, провозглашенное в такого рода акте. Напротив, несмотря на свое закрепление в процессуальном законе, оно будет отступлением от принципов советского уголовного процесса.
Совершенно правильно А. К. Стальгевич акцентирует внимание на указании К. Маркса и Ф. Энгельса о том, что право нельзя сводить исключительно к закону[15].
Утверждение «принцип – только то, что в наличном законе» лишает исследователя (речь идет только об исследователе, должностное лицо обязано применять закон в строгом соответствии с его текстом) возможности анализировать соответствие конкретной правовой нормы общим принципам марксистско-ленинского правосознания.
