Еще на рубеже XX столетия Б. Н. Чичерин писал: «Чем выше ценится человеческая жизнь, тем выше должно быть и наказание за ее отнятие. Если мы скажем, что жизнь есть такое благо, которое не имеет цены, то отнятие такого блага у другого влечет за собой отнятие того же блага у преступника. Это – закон, который он сам себе положил. Поэтому с точки зрения правосудия смертная казнь составляет чистое требование правды. И государство имеет полное право его прилагать… Есть такие ужасные преступления, за которые единственным достойным наказанием может быть отнятие жизни»[78].
Что же касается пожизненного лишения свободы, то, как показывают проведенные исследования, это наказание в условиях современной России не может быть эффективно использовано как альтернатива смертной казни. По расчетам В. Н. Андреевой, если за убийство при отягчающих обстоятельствах вместо смертной казни будет применяться только пожизненное лишение свободы, то в России придется строить ежегодно по одной колонии особого режима (в настоящее время таких колоний три)[79]. Автор исходит из того, что пожизненное лишение свободы будет применяться к 5–10 % лиц, совершивших убийство. В этом случае колонии ежегодно будут пополняться 500–800 осужденными к этому наказанию. Согласно же Минимальным стандартным правилам обращения с заключенными, число последних в тюрьме не должно превышать 500 человек. Экономика России, по-видимому, не готова к подобным затратам. Создание только одного места для заключенного стоит 16 тыс. долларов[80].
Разумеется, аргументы по поводу того, что замена смертной казни пожизненным лишением свободы экономически невыгодна обществу, что налогоплательщики (в том числе и родственники погибших) вряд ли будут согласны содержать в течение многих десятилетий серийных убийц, террористов и маньяков[81], звучат несколько цинично. Там, где идет речь о сохранении человеческой жизни, нет места прагматизму, экономическим расчетам. По этому поводу выдающийся русский религиозный философ B.C. Соловьев с сарказмом писал: «Если это средство (казнь. – Э. П.) выгодно относительно десяти или двадцати преступников, то оно тем более выгодно относительно десяти тысяч, и что всего выгоднее для общества вешать всех преступников и всех людей, которые ему в тягость»[82]. Другое дело, следует ли с позиций интересов общественной безопасности вообще сохранять жизнь нравственным уродам, нелюдям-маньякам, террористам, серийным убийцам. Эти субъекты не поддаются исправлению, они обречены убивать. Полноценными людьми они не станут никогда (даже если через 25 лет после приговора будут освобождены условно-досрочно).
