Больничная еда была безвкусной, как жеваная бумага. Еще и сам формат соответствующий — жидковатая каша, бледно-зеленое желе с едва заметным запахом яблока, вязкий белковый коктейль с комочками нерастворившегося порошка. Но зато обед был сбалансирован по ЖБУ и калориям, безопасен и, что немаловажно, бесплатен. Так что я, орудуя пластиковой ложкой, быстро забросал все это нехитрое топливо в себя, запил водой, чтобы смыть с языка привкус коктейля, и снова завалился на кровать.
Делать в больнице было совершенно нечего. Процедур, кроме базового обследования и нескольких инъекций, мне не полагалось при моей бесплатной страховке. Но это не страшно. Состояние мое было вполне сносным. Если не считать аритмии, легких судорог и головной боли — вообще легко отделался. Главное лечебное средство, которое мне сейчас требовалось — это сон. Вот я и дрых до трех часов дня. А потом просто валялся, таращась в потолок и пытаясь понять, что происходит.
Конечно, новость о том, что произошедшее вчера было не несчастным случаем, а попыткой убийства, меня ошарашила. Обдумывая ее, я быстро прошел несколько стадий — от приступа паники до полного отрицания.
Кто вообще мог на меня покушаться? А самое главное — зачем?
Самая логичная версия — что меня с кем-то перепутали. Я ведь буквально несколько часов в этом округе, меня здесь никто не знает. Может, в той капсуле должен был в это время находиться кто-то другой. Или исполнитель вообще воткнул шокер не туда.
Если бы Джулия не рассказала, что за несколько часов до этого делала запрос обо мне в федеральную базу данных, я бы, пожалуй, на этой версии и остановился. Но пока выглядело так, будто меня попытались убрать сразу же, как кто-то начал интересоваться мной.
Наверное, как и каждый детдомовец, в детстве я любил представлять, что я вовсе не сирота. Просто из-за чудовищного недоразумения родители меня потеряли. И, конечно же, ищут и обязательно найдут. И окажется, что они на самом деле богачи, и увезут они меня в зеленую зону, туда, где я буду вспоминать вонь и нищету прибрежных районов, как страшный сон.
Мечты эти развеялись уже годам к десяти. Желание выяснить хоть что-то о моей семье осталось, хоть уже и не было связано с ожиданием чуда. Просто это очень важно — знать, кто ты, где твои корни. Без этого я чувствовал себя каким-то неполноценным. Но у меня никогда и в мыслях не было, что мое прошлое может представлять для меня опасность.
