Я вздохнул.
— Зарплата для тебя пока — дело десятое. Выходное пособие у тебя будет сохраняться в течение года при любом раскладе. Тебе важнее сам факт наличия постоянной работы. Это добавит тебе очков.
— Я понял.
— Молодец. Ну, вот мы и приехали.
Джулия припарковала машину рядом с одним из входов в здание, у огороженного с трех сторон участка с мусорными баками. Контейнеры были переполнены, и рядом с ними валялась еще целая гора мусора — какие-то коробки, куски пенопласта, обрывки ткани. Мы прошли было мимо, но потом полицейская притормозила и вернулась. Встала над кучей мусора, уперев руки в бока, и тяжело вздохнула.
— Морган? — позвала она.
Ей никто не отозвался, и она покачала головой.
— Ну я же знаю, что ты там. Вылезай!
Снова тишина.
— Считаю до трех, потом жахну по этой куче шокером.
Угроза подействовала. Большой лист пенопласта — похоже, часть упаковки от чего-то крупного, типа холодильника — сдвинулся, и из-за него показалась косматая шевелюра пожилого темнокожего бродяги. Он, щуря опухшие глаза, уставился на Джулию, будто не сразу признал. А потом расплылся в приветливой улыбке, демонстрируя желтые, наверное, месяцами не чищенные зубы, половины из которых к тому же не хватало. Волосы его и короткая неопрятная борода серебрились сединой, резко контрастирующей с темной кожей.
— О, прекраснейшая! — неожиданно глубоким бархатистым голосом нараспев произнес он. — О, затмившая собой солнце и луну! Каждый раз, когда я вижу твое милое моему сердцу лицо, душа моя поёт, а чресла мои, казалось бы, давно увядшие, начинают…
— Какого черта, Морган? — жестко отозвалась Джулия, не обращая внимания на его болтовню. — У тебя завтра в двенадцать медицинское освидетельствование. Чтобы нам одобрили ходатайство о назначении пособия, ты должен быть чист, как стекло!
Старик виновато пожал плечами и попытался было подняться, но потерял равновесие и плюхнулся на пузо прямо поверх кучи мусора. Одежда его мало от этого самого мусора отличалась — сплошь какое-то рваное замызганное тряпье неопределенного цвета.
— Я… Я виноват перед тобой, о жемчужина моего сердца! Но я… Я…
Он потянулся было за выпавшей у него из рук толстостенной бутылкой, на дне которой еще оставалось на два пальца какой-то мутной желтой жидкости. Но Джулия опередила его, резким движением опустив окованный броней ботинок. Бутылка под ее ногой брызнула в стороны осколками. Пьяница так и замер с протянутой вперед рукой, а потом медленно поднял глаза на полицейскую.
