Я молчал, складывая свой мешок. Вот это правда. Строчки в книге появляются независимо от моего желания, каждый раз новые. Или я просто не управляю книгой до конца. Но продолжать я уже был не в силах, слишком устал.
Уходил под злобный визг Кархана, кажется, он вновь вспоминал тех собак, что тогда прирезал… И дались они ему? Думает, что для меня это имеет значение. Это было слишком давно, я и не помню. Наставник всего лишь пытался вдолбить в мою голову мысль, что нельзя привязываться к живым, однажды они умирают.
Кстати, я был ему за это благодарен.
Правда, тогда попытался Кархана убить.
Лантаарея вновь лежала в гробу и улыбалась, когда я закрывал крышку.
Я усмехнулся и поплелся в сторону дома, мечтая, наконец вытянуться на постельке.
К домишку на окраине дополз нескоро. Пришлось снова путать следы и менять направление, хотя устал я, как собака. Но проделал все с завидной педантичностью.
Окно лачуги слабо светилось, и я даже удивился, что мои «друзья» не спят. Растянул губы в гаденькой ухмылке, намереваясь спросить: неужели вы так беспокоились о старине Лексе, что вас замучила бессонница? Ловушки Армона на меня, понятно, не отреагировали, так что вошел я тихо. Постоял, прищурившись. Никто тут бессонницей не страдал и о моей скромной персоне не тревожился. Парочка самозабвенно целовалась, ладони напарника гладили рассыпавшиеся золотые волосы, а тело придавливало Одри к обеденному столу. Я подумал, что теперь точно не смогу за ним есть — побрезгую.
Развернулся и вышел, закрыв за собой дверь.
Кайер накрыл мелкий дождик, в столицу приходила осень.
Я накинул капюшон и пошел в сторону старых таверн, раздумывая, сколько у меня в кармане денег. И рассмеялся. Полуистлевший и жрущий сам себя Кархан даже не представляет, насколько он был прав.
Не помню, как оказался у дверей, выкрашенных в ярко-красный цвет, но подумал, почему бы и нет. К дорогому гостю, то есть ко мне, вышла самолично госпожа Хлыст — худая, как палка, затянутая в черное монашеское одеяние с неприятной растительностью над верхней губой. Она присела, выказывая почтение, правда, особой радости на ее лице я не заметил. Тоже ожидаемо, как ни полезен чернокнижник, но он везде персона нон грата, так же, как и ночные фиалки.
— Мне комнату и ужин, — буркнул я после приветствия.
— Кого из девочек прислать? — осведомилась мадам.
— Никого, — я пошел к лестнице с истертым бордовым ковром.
— Но… — госпожа Хлыст за моей спиной скривилась недовольно. Я нутром почувствовал желание возразить, что у нее не гостиный дом с койками. Но она промолчала, доказав в очередной раз, что не глупа. Со мной, действительно, лучше не сориться.
