Когда поезд пришел в Нью-Йорк, я едва могла дышать, было невыносимо жарко. Намного жарче, чем в Голливуде. В шерстяном платье я чувствовала себя как в печке.
Ответственный за мою программу сотрудник мистера Кована нашел выход из положения.
„Мы должны максимально обыграть эту ситуацию“, — объяснил он. И организовал фотосессию прямо на вокзале: я позировала на ступеньках вагона, пот струился по моему лицу, в каждой руке я держала вафельный стаканчик мороженого. Подпись гласила: „Мэрилин Монро, самая горячая штучка Голливуда, охлаждается“.
Так тема „охлаждения“ стала центральной в моей рекламной работе в Нью-Йорке.
Спустя полчаса после прибытия в Нью-Йорк меня привезли в элегантный „люкс“ гостиницы „Шерри-Нидерланд“ и попросили надеть купальный костюм.
Прибежало множество фотографов, защелкали фотоаппараты, снимая сцены „охлаждения“.
Я провела в Нью-Йорке несколько дней, глядя на стены моего роскошного номера и взирая с высоты пятнадцатого этажа на крошечные фигурки людей. Самые разные люди приходили меня интервьюировать, и не только газетчики или сотрудники журналов, но и сотрудники из отдела рекламы студии „Юнайтед Артисте“.
Я задавала им вопросы о статуе Свободы, и какие спектакли следует посмотреть, и какие кафе самые модные. Но я никуда не ходила и так ничего и не увидела.
В конце концов я так устала потеть в номере в одном из трех моих шерстяных платьев, что начала жаловаться.
„Мне кажется, — сказала я представителям студии „Юнайтед Артисте“, обедавшим со мной в моем номере, — мне нужны более привлекательные наряды на вечер“.
Они согласились и купили мне летнее платье в голубой горошек с низким вырезом на распродаже в самом дешевом магазине. Они объяснили, что в больших городах хлопок гораздо более моден, чем шелк. Мне особенно пришелся по вкусу дополнявший платье красный бархатный пояс.
Следующая остановка — Детройт, потом Кливленд, Чикаго, Милуоки и Рокфорд. Везде повторялась та же история. Гостиница, купальник, фотографы и журналисты. Гвоздем были фото с моим „охлаждением“.
В Рокфорде я решила, что уже достаточно расширила свой кругозор. К тому же из-за постоянных разъездов или из-за халтурной работы финансовых работников мистера Кована я ни разу не получила свою зарплату. Деньги, как мне каждый раз объясняли, будут ждать меня в следующем пункте. В результате у меня не было и пятидесяти центов, чтобы потратить на себя во время моего грандиозного турне.
И вот после очередного сидения в фойе кинотеатра в Рокфорде, когда я „охлаждалась“ в купальнике и дарила орхидеи „моим любимым мужчинам-кинозрителям“, я объявила сотруднику студии, что хотела бы вернуться в Голливуд.
