Более или менее связно он помнит себя с того момента, как очнулся на больничной койке в палате-одиночке. Как он туда попал, не знает. Где эта больница, не знает. За ним наблюдали, его лечили, ему задавали вопросы о самочувствии. Сколько это длилось, не знает. Потом начались процедуры. Его учили ходить и владеть руками. Любое резкое новое действие сопровождалось потерей сознания от боли. Он до сих пор боится непривычных движений. Заучивает их последовательность по разделениям, иной раз неделями.
Асессор спросил, не пытался ли он потребовать объяснений, настоять на том, чтобы его связали с соотечественниками. Тощий ответил, что его родного языка там никто не знал. А он с трудом понимал краткие вопросы и команды на тамошнем языке и с еще большим трудом на них отвечал. (В анкетах Осипа Лущи значилось, что он владеет тремя языками, – асессор об этом помнил.) К концу пребывания в больнице он едва-едва научился составлять простейшие фразы. Какие уж тут протесты! Читать и писать его там не учили. Но ухаживали за ним очень внимательно, кормили хорошо, поддерживали чистоту. Даже водили гулять, – правда, во дворик, обнесенный глухой стеной. Словом, обращались, как с ценным, но бессловесным подопытным животным. Асессор попросил повторить несколько фраз из освоенных в больнице. Тощий повторил. Это был африкаанс – язык белых господ Южной Африки. Асессор попросил правильно написать их. Тощий не сумел это сделать. «Мне очень трудно писать, – сказал он. – Стоит взять карандаш в руки – все слова будто разбегаются из головы». Печатать на машинке с тех пор не пробовал. Не имел случая. Но на родном языке и по-здешнему говорит свободно. И свободно думает и читает.
На вопрос, было ли там зеркало, в котором он мог заметить изменения в своем внешнем облике, тощий ответил, что зеркала не было, но его внешний вид оставался прежним. Это особая тема. Без просьб и довольно точно описал свой прежний облик. Рассказал, как его учили плести сеточки, полировать шары и лепить геометрические фигурки из чего-то похожего на пластилин, но более вязкого и тугого.
Что ж, пока следовало счесть наиболее здравым предположение О'Ши. Но не слишком в него верить, потому что это означало бы уверовать в то, что он, асессор, победил «прилипалу». А до победы далеко. По описанию тощего, лагерь группы был именно там, где его искали и где побывал асессор. И сначала надо организовать раскопки, разгрести каменное крошево и добыть транспортер. Если транспортер будет найден, существование «Гласа господня» можно будет считать практически доказанным, а дальнейшее в этом направлении – уже вне компетенции асессора. В этом переулочке вдали забрезжил свет. Того же надо добиваться и в остальных.
