– Подожди!
– Аккуратнее! Разоденутся богачи… что, думаешь, ты хозяин жизни? – среди мусора сидел старик с редкой грязной бороденкой. Улица была узкая, из-за наваленного мусора и зловонных отходов она делалась еще более узкой.
– Ты не видел, здесь никто не проходил только что? – борясь с отвращением, спросил Виктор.
– Никого здесь не было, кроме тебя, окаянный. Уходи, не мешай мне слушать тишину.
Старик поудобнее утроился на своей куче тряпья и закрыл глаза. Виктор прикрыл нос и пошел вглубь улицы, но тут старик поймал его за ногу.
– Не советовал бы.
– Что? Убери свои руки от меня, – он выдернул свою ногу из его цепкой клешни. – Если что-то знаешь, говори. Не знаешь, не мешай.
– Ты не в силах остановить это, – с ухмылкой сказал старикан, прищурившись на один глаз. Он смотрел на Виктора снизу вверх и откровенно издевался.
– Остановить что?
– Ее участь предрешена.
Виктор схватил старика за грудки и приподнял с земли.
– Говори, – сказал он с угрозой.
Дед только рассмеялся беззубым ртом, обдавая Виктора зловонным дыханием.
– Ты ничего не сможешь! Никто не сможет! Никто! Он уже здесь! Здесь!
– Кто?! Что ты знаешь?! – кричал Виктор, встряхивая бродягу. Дед резко замолчал и посмотрел ему в глаза.
– Я ничего тебе не скажу. Сгори в аду. Тьма наступает. Вы все сдохнете. Скоро. Скоро!
Старик снова зашелся в истеричном хохоте. Виктор швырнул его назад в гору тряпья.
– Больной, выживший из ума старикашка.
Сопровождаемый смехом сумасшедшего старика, Виктор проследовал вглубь улицы, но очень скоро уперся в стену. Следов Марты он так и не нашел.
