Она отворачивается
и идет вниз по холму,
увлекая меня за собой
к дому и завтраку.
Обещанный ураган
причинил нам единственный ущерб:
сорвал с яблони тонну спелых яблок.
Теперь они лежат в траве,
как забытые всеми бильярдные шары
на зеленом сукне.
Я уже несколько дней
пыталась сбивать их шваброй
и футбольным мячом –
особенно манили крупные,
красные,
жирные
на самом верху.
Типпи не помогала.
Она ненавидит печь и знает, что именно этим
мы все и займемся,
если я сшибу хоть несколько штук.
Она пыхтела, зевала и ныла:
– Пойдем домой, Грейс!
В итоге мы и пошли.
А теперь все яблоки немного помяты
и повреждены,
но для пирога сгодятся.
Типпи говорит:
– Ты же знаешь, что мы можем купить
пирог в магазине?
И сэкономить кучу времени?
Но дело-то не в этом.
Я хочу услышать тонкий чистый хруст
острого ножа, разрезающего яблочную мякоть.
Я хочу раскатать тесто и накрыть им начинку,
как уютным одеялом.
Я хочу следить за временем, то и дело
заглядывать в духовку
и переживать, что получится.
– Хотя бы притворись, что тебе это
по душе, – говорю,
а Типпи фыркает:
– Да без проблем…
Вранье.
Что-что, а притворяться она никогда
не умела.
Дракон проводит выходной в балетной
студии.
Мама уходит на работу.
Бабуля отправляется на встречу с подружкой,
а папа просто исчезает.
Мы вдвоем,
и делать нам нечего.
Поэтому.
Очень неохотно
Типпи делает слоеное тесто,
а я чищу и режу яблоки.
Вместе мы печем пирог,
обильно посыпав его корицей и сахаром.
Такой ни в одном магазине
не купишь.
Попробовав,
Типпи немного уступает:
– Хорош, – говорит.
Заливает его сливками
и делает фотку,
чтобы запостить ее онлайн
и всем показать,
что мы сделали
из обломков кораблекрушения.
Типпи смотрит то в свою вылизанную
дочиста тарелку,
то в телефон. Он коротко вибрирует.
– Яс заценила пирог, –
говорит.
Снова вибрация.
– Джон тоже.
– Круто, – отвечаю я
и беру себе еще кусочек,
гадая,
чем же я занималась,
когда Типпи их френдила.
Джон о чем-то секретничает с Ясмин
и не видит, как мы с Типпи
входим в комнату отдыха
и присаживаемся за фортепиано
на хлипкий табурет.
Я допиваю остатки
зеленого смузи,
и хлюпанье соломинки
почти заглушает слова Джона.
Но не совсем.
– Ужасно стремно, конечно. Такая красота
зря пропадает.
Ясмин поднимает голову,
видит нас
и заливается краской от ключиц до кончиков
ушей,
усыпанных пирсингом.
Понятно, о ком они говорят…
Типпи вскакивает, увлекая меня за собой,
пинает табурет и орет:
– Зря пропадаем?!. Это мы-то?!
Ярость кипит в наших венах,
во всем теле пульсирует гнев.
Джон тоже встает,
