В его глазах столько заинтересованности и предвкушения, что отказать я не в состоянии. Но все же предупреждаю:
— Много вы не увидите. Дальность ограничена.
Могла бы и не стараться. Ему сам прибор интересен. Принцип работы. Тот эффект, который получается. Мужчины вообще к технике очень своеобразно относятся. С увлечением. Вот и принц, едва получив разрешение, обо всем забывает и с явным нетерпением принимается изучать визор. Даже сам находит кнопку активации и обруч на голову надевает. Правда, задом наперед.
— Переверните.
Я провожу в воздухе рукой полукруг, подсказывая, как будет правильно. А потом и вовсе подхожу ближе, чтобы помочь закрепить дужки очков в пазы. Это самому, не имея навыков, очень сложно сделать. Разумеется, осторожничаю, стараюсь минимизировать контакт и отступаю поспешно. Однако опасения мои совершенно напрасны. Принца интересует иное. Он снова шагает к окну, даже на цыпочки привстает и пригибается к самой решетке, заглядывая как можно дальше.
— А можно ее убрать? Зачем вообще… Ох! — Не договорив, он отшатывается.
Свой невольный испуг принц не пытается от меня скрыть. Не прикрывается бравадой типа: «А я специально, чтобы тебя напугать». И даже сам над своей реакцией смеется. Причем весело так.
— Вот страшилки-то! Кто это?
Цессянин уже с большей осторожностью, но все же возвращается к окну, присматриваясь к телам, копошащимся на низком внешнем карнизе. Очки показывают ему обитателей Рооотона во всей красе, а вот мне они не видны, потому что сливаются с тьмой и черным камнем, из которого выстроен дворец. Но ведь я и без этого прекрасно знаю, кто караулит и ждет появления возможности пробраться внутрь.
— Шигузути, — коротко отвечаю.
— А! Так это от них решетка! — проявляет сообразительность альбинос. — А стекол почему нет? — продолжает любопытствовать, изучая непривычный ему дизайн.
— На Рооотоне всегда тепло и влажно, а застоявшийся воздух быстро становится опасным, — снова занимаюсь просветительской деятельностью, раз уж от меня другой не требуют.
— Озеро сильно парит… — задумчиво констатирует принц, глядя на белесые клубы, рождающиеся над водной гладью и хорошо заметные даже на расстоянии. — На Цессе тоже часто бывают туманы. Особенно по вечерам.
Наконец он снимает прибор. Возвращает обратно на столик и подходит к зеркалу, чтобы поправить волосы. Опускает взгляд вниз и улыбается, потому что там в стеклянной вазе стоит то самое растение, которое я от него получила.
