с Лиговки: «С тобой спокойно дела иметь можно:
политический на “легавых” работать ни в жисть не будет». А когда он вернул семейству Базилевских дедовские золотые часы, то Петя Базилевский, сын Осипа Ивановича, студент-юрист, даже предложил Юрию учредить на паях самое настоящее детективное агентство. И название придумал: «Русский Пинкертон». Однако, как оказалось, частный сыск в России «не разрешен». Так он и остался стряпчим, ведшим дела, какими брезговали адвокаты с дипломами.
Ростовцев и теперишний свой заказ получил-то лишь потому, что юристов, знающих английский, не слишком модный в свете язык, было не особо много, а те, что были, затребовали за поездку за океан уж совсем неприличные деньги. И чего греха таить, в мечтах Юрий видел, как на гонорар откроет настоящую, с кожаными креслами и золоченой табличкой, адвокатскую контору, куда наймет пару-тройку молодых способных помощников присяжного поверенного…
А ведь жизнь могла повернуться и по-другому…
«Юра, поймите…»
В памяти, как будто вчера это было, ожил вечер трехлетней давности. Серое питерское небо за окном. Серый дымок над пахитоской в тонких пальцах. Серые глаза, с какой-то грустью смотревшие на него из-под длинных ресниц…
– Юра, поймите… Сейчас не времена Данте и Беатриче и даже не девятнадцатый век! Любовь? Я в нее не очень верю.
– Аглая, милая…
– Не надо, Юрий, я, смею думать, достаточно хорошо знаю мужчин, чтобы понять, что вы мне хотите сказать. А еще я знаю жизнь. Я хоть и генеральская дочь, но, когда родилась, мой батюшка был всего лишь штабс-капитаном, и я на себе испытала, что такое бедная жизнь в заштатном гарнизоне в глухой провинции. Видела и как матушка считает медяки, и в какой нехватке живут прочие гарнизонные офицеры. Не буду долго говорить, мне сделал предложение наследник мукомольных заводов, и я склонна его принять. Останемся же друзьями, Юрий…
– Прощайте, Аглая Тихоновна! – услышал он как будто не свой голос.
Он даже не сказал тогда Аглае, что ради того, чтобы остаться с ней, он отверг предложение Обручева – самого Обручева! – присоединиться к экспедиции в Восточную Сибирь, в планах которой было многое: и загадочная долина Елюй Черчех, и даже проверка слухов о будто бы находках в якутских реках алмазов. (Экспедиция та не удалась, да не в этом же дело!)
От воспоминаний он вернулся в сегодняшний день.
Верхнюю палубу заполняла фланирующая публика, все больше – третий класс. Немцы с каменными челюстями, евреи с бакенбардами-щетками, смуглые левантийцы. Шумные фламандцы в своих огромных шапках и пестрых шарфах, французы в беретах, молодые славянские парни в рубахах с вышивкой. (Словаки? Русины? Кроаты?) Зеленые и желтые фартуки, цветастые платки, домотканые рубахи с затейливым узором вышивкой, старовидные кафтаны, меховые шапки, желтые и красные сапоги, жилетки из овчины. Молодые люди без церемоний знакомились и через пять минут начинали прогуливаться по палубе под ручку, а некоторые уже украдкой целовались и с обожанием смотрели друг на друга.
