Он разделил с ней власть и отдал в руки полукровки древний трон великих правителей Египта. Если Нефертити была царицей, то Киа стала царем. Не царицей, а царем – почти равным фараону.
У царицы перехватило дыхание… Что же теперь ее ждет?
Прикажет ли божественный супруг удалиться из столицы и провести остаток жизни в глухом селении, вдали от детей и близких? И тогда опальная и забытая, она быстро состарится от горя и безысходности: жаркий ветер пустыни – обиталища Сета Красноглазого (уж этому-то никакие запреты не страшны, ибо, как гласят легенды, он был еще до Девятки – и не зря его тотем украшал жезлы и короны древних царей-Скорпионов), иссушит и покроет глубокими морщинами утонченное лицо, время разъест нежное стройное тело. И однажды она навеки уснет на своем холодном ложе. Тогда ее, высохшую и выпитую страданием, распотрошат провинциальные неумелые бальзамировщики, пропитают обветшавшую мертвую плоть солью и содой вместо древних бальзамов царских погребений и, небрежно бросив на грудь букет васильков, положат в грубый каменный саркофаг. Жрецы наскоро прочитают ей напутствие в Страну Мертвых, замуруют вход выдолбленной в скале гробницы и забудут о ней навсегда. Так закончит свой земной путь величайшая и некогда самая могущественная из всех цариц…
А может, ей, как тысячам несчастных, посмевших быть неугодными всесильному фараону, суждено принять смерть?
Что старые боги, что Атон – в коего она уверовала со всей силой (ибо как не верить в бога, в коего верит муж?), не говорили с ней. Вот и сейчас высшие силы молчат, не желая подсказать своей верной дочери, что и как делать. Вот разве что спросить обо всем этом «Чашу Мрака»? В памяти ожило отрочество – рассказ ее наставника – старого уже верховного жреца Тота, его Начальника Мастеров[6], мудреца – Мекнеса. Вот он, рассеянно теребя в руках ритуальный парик, ведет рассказ, как, будучи еще молодым, был отправлен дедом Нефрет вместе с людьми фенеху в далекий, очень далекий Таршиш[7], чтобы узнать пути, какими в страны Великого Зеленого моря приходит олово, и нельзя ли купить его подешевле. Ну и заодно узнать о мире больше («Тогда еще, – вздохнул старик, – тяга к знаниям была свойственна жрецам, а ныне папирусы, содержащие мудрость веков, потихоньку истлевают в хранилищах, а жрецы лишь твердят обряды и магические формулы, думая, что вызубренные слова, а не истинное знание что-то значат»). Плавание было не очень удачным, и тайны морских дорог так и остались тайнами для сынов Черной Земли – хотя необычная страна и город, управлявшийся Сынами Океана – таков был титул царей Таршиша, – вызвали у него большой интерес. И вот в ожидании, пока корабли пойдут назад, он со спутниками прогуливался по берегу у столпов Мелькарта: так жители Тира и Сидона называют место, где Великая Зелень впадает в бескрайнее Западное море. И наткнулся на выброшенную морем ладью. Размером она была примерно такой же, как Ладья Вечности – на коей совершают свое торжественное плавание по Хапи владыки Верхнего и Нижнего царств. Но была она выдолблена из ствола огромного дерева, а не сбита из досок, как Ладья или корабли финеху. И мачта была сломана, хотя парус уцелел – рваный и истлевший. В ней не было живых – лишь дюжина трупов смуглых и скуластых людей, перед смертью испытывавших, судя по всему, голод и жажду. Сопровождавший их моряк с корабля финикийцев, родом экеуша или туруша
