— Как вы могли ему позволить? Ковальчик рехнулся, но вы-то о чем думали?
— Я же ему говорил, — растягивая слова, вмешался Тридульский. — Говорил ему: «Валек, ты что, белены объелся или пьяный? Здесь мины могут быть». — «Ну и что, — он мне на это. — Всю войну хожу по минам, и ничего. А скотину напоить нужно. Она — не человек, не поймет». Ну, тогда мы ему: «Так ты, говорим, гони хотя бы эту свою скотину впереди. Почувствовав воду, сама дойдет. А если, не дай боже, подорвется на мине, то и черт с ней». И слушать не хотел, но в конце концов согласился. Отвязали мы коров и погнали к реке, а скотина умная, хоть и немецкая, — по-шла! И ничего. Пьют себе воду, сколько хотят. «Ну, говорим, Валек, пускай теперь свою буренку, пусть и она напьется». А он держал ее все время на привязи. Нет, одну он ее не пустит, потому что хромает. Сам отведет и напоит. А честно говоря, не знаю, как ты, Дулик, но я подумал про себя: четыре коровы прошли, значит, все в порядке. Значит, никаких мин там нет. Ну, вначале так и было. Ковальчик подвел буренку к реке, та напилась, да и он, зачерпнув воду, лицо обмыл. Я тоже хотел было последовать его примеру, ведь жара страшная и пыль столбом. Он уже возвращался, обратно шел. Не спеша, буренка же хромала. Вел ее на постромке да похлопывал по загривку. И вдруг как рванет!.. А такой справный мужик был. Всю войну прошел. И орден только что получил. Троих детей сиротами оставил… Добрый мужик, но упрямый, не приведи господь. А ты говоришь, почему мы его пустили. А ты бы не пустил? Разве тогда, в Берлине, он кого слушал, когда со связкой гранат бросился на танк?..
В майские солнечные дни 1945 года Войско Польское выступило из-под Берлина в обратный путь на родину. Возвращались домой победителями, это верно; много солдат полегло да измотаны были страшно. Шли по искореженной, сожженной территории врага, но, когда вступили на родную землю, перед ними предстала еще более безотрадная картина: повсюду разрушенные города-кладбища, сгоревшие дотла деревни. Заминированная, искалеченная бомбами, изрытая зигзагами окопов, поросшая пыреем и бурьяном земля…
Дивизия, в состав которой входил батальон майора Виктора Таманского, спустя всего несколько дней после окончания войны вместо распоряжения о демобилизации получила приказ о срочной переброске в расположенный между Колобжегом и Кошалином район Польши. Перед ней была поставлена задача: собственными силами и с помощью средств, которые удастся организовать на месте, заняться в выделенном районе освоением земель, и в первую очередь крупных помещичьих имений, не допустить, чтобы хоть один клочок или один колосок пропали даром. А бойцам разъяснить, что освоение воссоединенных земель имеет для Польши не только экономическое значение, но еще и политическое — возвращаются Польше ее исконные земли, которые победоносно были отвоеваны у гитлеровцев. Задачу, поставленную перед дивизией, считать боевым заданием.
