— Упрямый такой, не знаю что и делать. Говорит мне: «Мама, что я здесь, на этом клочке земли, буду нищенствовать, когда на западных землях могу получить хозяйство, дай боже». И поехал. Забрал жену и маленького внучка. Иисус, Мария, подумала я про себя, на верную погибель пошел мой мальчик. Едва его там разыскала. Солдаты подвезли меня на машине. Дом у них хороший, земли много. Только страшно, чужое все. Немцы глядят исподлобья. А он мне объясняет: «Мама, здесь такая же Польша, как и там, у нас». Всегда был упрямый, дальше некуда…
Сташек улыбнулся про себя — ему понравился этот упрямый, непослушный сын. Открыл глаза. Поезд сбавлял ход. Подъезжали к Жешову. Разыскал коменданта станции, поставил печать на отпускном удостоверении.
— Есть где переночевать?
Седоватый хорунжий с колодкой боевых наград на груди протянул ему лист бумаги.
— Я родом отсюда. Пойду. К дедушке.
— В Калиновую? Не советую. Попутной машины не поймаешь, а пешком идти не очень-то приятно.
— А что со мной могут сделать?
Хорунжий усмехнулся в усы, заметив, что Родак непроизвольно поправил автомат на плече.
— Ну, как хочешь. Неделю назад как раз в тех местах двух парней разоружили.
— Кто?
— Разные типы здесь бродят. Говорят — лесные братья.
— А чего они в этом лесу ищут?
— Наверное, не грибы. Говорят, Польшу.
— Но ведь Польша уже есть!
— Верно. Но они ищут другую.
— Найдут?
— Найдут — не найдут, только горько, браток, что польская кровь льется. Будто бы Гитлер мало ее пролил. Один капрал, паренек родом из-под Дынова, приехал в отпуск и не вернулся. Числится у меня здесь в списке, только что из этого? Часть запрашивает, а его и след простыл.
— Что же с ним могло случиться? Убили?
— Могли убить, а мог дезертировать, уйти в лес, у бабы под периной остаться. Кто его знает. Во всяком случае, браток, здесь не фронт. Там по крайней мере все было ясно. Там человек знал: кто свой, а кто враг. А здесь? С ума можно сойти! На станции есть зал ожидания, подремли до утра, а потом пойдешь. Днем всегда веселее…
Сташек уже готов был воспользоваться советом хорунжего, и просто так вышел еще на привокзальную площадь. А как глянул в сторону калиновских холмов и подумал, что за час быстрой ходьбы может очутиться у порога дедушкиного дома, — не выдержал: поправил конфедератку, закинул за спину автомат и отправился в путь… Шел большаком, разбитым, в рытвинах, покрытым толстым слоем пыли. Одним большим хором отзываются в придорожных канавах кузнечики. Квакают лягушки. Иногда залает собака. На холмах, в хатках, притаившихся в перелесках и оврагах, нет-нет да и мелькнет тусклый свет керосиновой лампы и сразу исчезнет! Нет, в это трудно поверить! Он снова здесь! С каждым шагом приближается к заветной цели. Вот обрадуется дедушка! Интересно, женился ли дядя Изидор?
