Нилу это за обиду показалось, так он перламутровый нож, что есть дури, в сосну метнул, да попал не остриём, а рукояткой; только перламутр расколотый брызнул.
Нил реветь принялся: «Я бате скажу!»
Мальчишки малость струхнули: вещь покупная, да и не дешёвая, только Илюхе хоть бы хны.
— Мы, — говорит, — твоего ножа не касались, ты его сам сломал, на себя и ябедай.
Всё же, после такового афронта ковырять дерево расхотелось, и все отправились дальше. Орать уже не орали, глотки, не то, чтобы сорваны, но подустали малость.
Лес густел. Илюха уже поглядывал искоса на младших, когда можно будет пугать их, что, мол, заблудились, и неведомо куда выходить из чащобы.
Миколка тем временем нашёл трухлявую ольшину, что продолжала стоять неведомо каким образом. Миколка её раскачал, и грянулась деревина с преужасным треском. Такое дело всем понравилось, и пошло веселье. Дров наломали непомерную кучу. Кончилось тем, что одна сухостоина переломилась не у комля, а посередине и сыграла зачинщику Миколке по башке. Хорошо, крепкая башка оказалась, а то разлетелась бы по всему лесу, собирай её потом. Миколка воет с привизгом, ровно недорезанная свинья, Нил по ножику хнычет, зато Петька с Илюхой хохочут-заливаются. Лес тем временем притих не по-доброму.
— Замолчите вы, — говорит Стёпка. — Дайте послушать. Идёт кто-то.
Мальчишки примолкли, слышат — и впрямь идёт неведомо кто, притоптывает, похрустывает, кусты пригибает, дерева раздвигает:
Топ!-Хрусть! Топ!-Хрусть!..
— Волк! — забоялся Петька.
— Медведь! — испугался Миколка.
— Нет, — говорит Стёпка. — Волк бежит не шумно. Ты его не услышишь, пока он не завоет. Медведь, даром, что косолапый, ещё тише бродит. А всех бесшумней пробирается когтистая рысь.
— А это кто? — страшным шёпотом спросил Илья.
— Не знаю. Но я бы, на всякий случай, спрятался и сидел тишком.
Мальчишки так в разные стороны и брызнули. Кто под ёлкой, кто за кочкой, кто в кусточке, а кто и в палом листе. Только что были, а вот их и нет.
Топ!-Хрусть! — всё ближе, и выламывается из чащи колченогий Хват-Бошка, ростом в полсосны, поперёк — косая сажень. Шуба моховая, лапти ивовые. Огляделся, облизнулся и говорит:
— Что за чудо, крика полна ухожа, а никого не видать.
Трухлявая берёза ему отвечает:
— Плохо смотришь, Хват-Бошка. Вон Петька-фулюган за кочкой схоронился. Он меня ни за что сломал, да ещё посмеивался.
Прогнившая ольшина вторит:
— Вон Миколка-обормот в кусту засел. Он меня ни за что обвалил, а я ему по макушке стукнула.
