Визит Моссе в «Импэкс» был довольно продолжительным, и Гаю не терпелось узнать, о чем там шел разговор. Поэтому, проводив после синагоги Моссе и Эрну в отель и убедившись, что сегодня, за поздним временем, больше ничего существенного ждать не приходится, он отправился в «Палас», где условился встретиться с Рубинштейном.
Он весь день не ел и потому заказал плотный ужин, а затем уже повернулся к Рубинштейну:
— Ну?
— Вы хорошо сидите на стуле? — по своей всегдашней манере вопросом на вопрос отвечал старик.
— Ну, ну, не тяните.
— Герр Моссе, хотя я-то знаю, что это совсем не герр Моссе, — он не такой уж проходимец, как вы, может быть, себе думаете... Он почище!
— Короче можно?
Но Рубинштейн не спешил. С видом гурмана, которому в еврейском ресторане на Калверстраат подали петушиную печенку, жаренную в духовой печи на бумаге и приправленную нудлями, посыпанными корицей и тмином, он смаковал предстоящее удовольствие. И только полностью насладившись, приступил к делу:
— Герр Моссе интересуется достать голландский заграничный паспорт.
У Гая даже уши заложило — несколько секунд он не слышал оркестра.
— Что вы ему сказали?
— Что я могу сказать? Вы помните, что я сказал вам, когда вы попросили достать жетон гестапо: нужны деньги, много денег.
— Это все? Он ведь торчал в конторе битый час...
— Еще он спрашивал, могу ли я положить деньги в банк на имя какого-то одного человека.
— Ну?
— Я ему сказал: какая мне разница?
— И до чего же вы договорились?
— Придет завтра в девять...
— А вы действительно можете достать паспорт?
— Я? Нет... Деньги — могут.
Гай и не хотел, а улыбнулся:
— С вами пообщаешься — жить научишься.
— Ого-го! — Рубинштейн был явно польщен.
— А много надо денег? — спросил Гай.
— Вы говорите так, как будто в кошелек надо лезть вам, а не ему.
— Но все-таки: сколько?
— Этого я не знаю, но это легко узнать.
— А с чего вы взяли, что он не Моссе?
— Когда этот мальчик шлялся тут по городу, его встретила одна моя знакомая — она работает посудомойкой в столовой. Удрала из Берлина еще три года назад. Она знает этого Клауса Лёльке, как я вас.
— Придется доставать паспорт.
— А кто говорит, что не придется?
Из ресторана, взяв такси, Гай отвез Рубинштейна не к нему домой, а на квартиру к его хорошим знакомым, жившим в Амстердаме с незапамятных времен, которые, как сказал Рубинштейн, знали здесь всех, кроме кладбищенских сторожей, и которых тоже знали все, кроме налоговых инспекторов.
