Она пожала плечами:
— Это смешно... Герр Шульц объявил мне, что с понедельника могу больше не выходить. Выдал жалованье за две недели вперед.
— Это хозяин спортивного магазина?
— Да.
— Недоволен вашей работой?
— Не столько он, сколько фрау Шульц.
Гай счел уместным пошутить:
— Вот видите, вы уже разбираетесь в тайных пружинах, движущих торговлю. Это лучшая рекомендация при поступлении на новую службу.
Он испытывал уверенность, что Грета согласится на его предложение, и имел все основания считать ход дела удачным. Но его порою жгло нетерпение, он еще не до конца отшлифовал в себе одно бесценное при его теперешней работе качество — умение безошибочно чувствовать ритм событий и точно соизмерять с ними собственные действия, так, чтобы ни в коем случае ни на секунду не опередить события, но и ни на секунду не опоздать. Это сродни жокейскому чувству пейса. Если жокей хорошо чувствует пейс — то есть точно знает в каждый данный момент скачки, с какой резвостью идет его лошадь и какой посыл она еще может выдержать до призового столба, — значит он мастер, он может выиграть и не загнать понапрасну свою лошадь. Нет этого чувства — лучше не садиться в седло, а мирно чистить конюшню...
Сверх всяких надежд и ожиданий, Грета позвонила утром на следующий день, и, видно, радость его так явно прорывалась в голосе, что она спросила после обмена приветствиями:
— У вас сегодня праздник?
Банальный комплимент сам напрашивался на язык, но он давно научился отказываться от всего, что лежит сверху, и потому тоже спросил:
— А у вас?
— Я переезжаю. Не хотите помочь?
— Ну конечно!
— Вещей совсем мало...
— Я сейчас же выезжаю!
Через десять минут он был у нее.
Вещей действительно оказалось мало: три кожаных чемодана, большой, в человеческий рост, лакированный кофр для верхнего платья, тюк с постельным бельем и подушками и связка книг. Остальное — мебель и прочее — как объяснила Грета, было продано оптом перекупщику и ушло на уплату долгов.
Гай подрядил на улице посыльного в красном кепи с медным номером, тот погрузил вещи, и они поехали к матушке Луизе. Ехали долго: кормилица жила на Оливаерштрассе. Говорили о пустяках, Грета все время подсказывала дорогу.
Выгрузиться и перенести вещи в тесную квартиру им помогал Курт, молочный брат Греты. Матушку Луизу можно было бы и не называть матушкой. Она, правда, имела усталый вид, лицо в морщинах, но когда взглянула на Грету и улыбнулась, ей можно было дать лет сорок пять, не больше. Курт произвел на Гая впечатление парня основательного. Они не разговаривали, Курт спешил. Работал он, как сказала Грета, слесарем на каком-то машиностроительном заводе.
