— На кухне услыхала, когда там за едой для себя бегала. Еще двух воинов убили, Забава Твердятишна.
Забава сжалась. Еще двух воинов…
И — ночью. А Харальд по ночам в крепости ходит.
Она заходила по опочивальне. Потом сбегала выгулять Крысеныша. И пока ходила по двору, все выглядывала Харальда. Беспокойно ей было почему-то…
А когда Харальд в обеденное время не пришел в опочивальню, Забава встревожилась еще сильней. И побежала искать Кейлева.
От приемного отца она ушла опечаленная. Харальд уехал искать в окрестных лесах того, кто по ночам своим колдовством убивает его воинов. И когда вернется, не сказал.
Даже днем не спит, тоскливо подумала Забава. А вдруг и впрямь отыщет того колдуна? Как бы сам на его смертное колдовство не нарвался…
И хоть Кейлев сказал, что Харальд уехал не один, а с отрядом воинов, и псов взял, к охоте привычных, но все равно все тело у нее от макушки до пят захолодело от страха. Нехорошего такого страха, с липким ознобом по коже…
Забава свернула к женскому дому, решив отыскать Гудню и Тюру. Нужно было хоть чем-то заняться — чтобы тревожные мысли не сводили с ума.
Следом за ней к женскому дому послушно свернули стражники. И Неждана.
О еде Забава не вспоминала — не до этого. Потом уже подумала с сожалением, что Неждана опять останется голодной. Харальд на обед не пришел, а та без его приказа на кухню не отлучалась.
За стражников Забава не беспокоилась. Уже знала, что они, выходя на стражу в свой черед, всегда берут с собой хлеб с сыром или вяленым мясом. Едят всухомятку, пока стоят у двери опочивальни, дожидаясь ее…
И только дойдя до женского дома, Забава вдруг вспомнила, что она в этой крепости — хозяйка. И, окликнув пробегавшую мимо рабыню, распорядилась:
— Принеси хлеба с сыром и мясом. Дашь вот ей. — Она кивнула на Неждану, ответившую благодарным взглядом. Добавила: — Найдешь нас в женском доме. Ступай.
Рабыня поспешно убежала, а Забава вдруг вспомнила, что не сказала ей "прошу тебя". Или того же "пожалуйста".
Вот уже и приказываю, подумала она как-то отстраненно.
Харальд опаздывал.
Красава, дожидаясь его, то и дело выскакивала из дома. Металась по подворью, снова возвращалась в теплую горницу…
Все было готово — и тело у нее оправилось, отдохнуло от непосильной работы, и рубцы на спине непонятным образом затянулись, зажили так, что руки она теперь поднимала легко.
И чисто вымытые волосы были начесаны гребнем до блеска, заплетены не туго, чтобы видно было, до чего же у нее волос пышный и богатый…
