Вышивали нартвежки чудно, без иглы. Втыкали кончик жесткой нити прямо в ткань, и вытягивали ее на другую сторону, подхватывая щипчиками, нарочно для этого приспособленными. А потом еще и приминали теми же щипчиками каждый стежок, чтобы нитка не топорщилась колечком.
Забава корпела над короткой шелковой лентой, которую ей дали для обучения. И незаметно для себя увлеклась, втянулась. Даже мысли про то, чего ждет от нее Харальд, и поумнеет ли наконец Красава, оставив в покое горемыку Неждану — как-то отступили, забылись.
Стежки у нее получались вроде бы ровные. Но сам узор не выходил таким ясным, как на той ленте, которую Тюра для нее выложила на стол — чтоб смотрела и повторяла.
Вроде бы и волны те же… да не те, чуть кривенькие. И морды, которые на чужой ленте смотрелись змеиными и гладкими, у нее получились косматыми и звериными.
— Так тоже хорошо, — довольно сказала Гудню, отложив рукоделье, чтобы встать, потянуться, дав роздых спине — и заодно подойдя к Забаве, чтобы глянуть. — Главное, клыки у тебя получились. А значит, дурной глаз твоя лента отпугнет. Вот нашьешь таких кусков, потом украсим ими прорези в зимних плащах, которые для тебя сейчас шьют…
— А кто шьет? — спросила Забава, тоже отрываясь от работы и прогибаясь, потому что спина между лопатками затекла, онемев. — Я тоже могу сшить плащ для себя. Сама.
— Нет, — проворчала Гудню. — Шить мех — тяжелая работа. Нитки для этого берутся крепкие, толстые, из грубого льна. Руки от них становятся шершавыми, как кора. И иглы большие — такие, что палец можно запросто проткнуть. Но есть и другое, Сванхильд. Женщины, которые сейчас шьют для тебя, живут здесь из милости ярла Харальда. Те, кому было куда уйти, давно ушли. Тут остались три вдовы, при них две дочери. Мужей и сыновей у них убил Гудрем. А родичам убитых мужей они не нужны — одна была второй женой хирдмана Ольвдана, две других вообще третьими женами. Все серебро из их сундуков выгребли вояки Гудрема. У хирдманов, конечно, где-то есть дома, но там хозяйничают первые жены, их дети…
— И пока они шьют для тебя, у них есть кров над головой, — подхватила Тюра. — Еда на столе. Они каждый день молятся, чтобы так было и дальше. Идти им некуда. Своих родичей у них тоже не осталось.
— Тогда пусть шьют, — поспешно сказала Забава. — Если надо, я Харальда попрошу — хочу еще платьев, плащей. Только пусть шьют медленно…
Гудню кивнула.
— Ты достойная женщина, Сванхильд. Не всякая жена могущественного ярла будет так милостива к тем, кому не повезло.
