Вот теперь она дернулась. И его тело в ответ потяжелело ниже пояса еще сильней.
— Я не приказывал ей этого, — медленно ответил Харальд. — Я ей это разрешил. Тут есть разница. И я сделал это намеренно, чтобы ты посмотрела на свою сестру — и увидела, кого жалеешь. Будь доброй с добрыми, Сванхильд — если уж не можешь по-другому. Но злой со злыми.
Он рывком отодвинулся, подумал — хорошо, что зима, и на нем тяжелый плащ. Бросил, отступая назад:
— Иди. Подумай над моими словами. И еще кое-что. Если ты снова притащишь ко мне какую-нибудь девку — я ее просто выпорю. Не бегай ко мне по пустякам. Разбирайся с рабынями сама… жена ярла.
Сванхильд стояла у стены, глядя на него недоверчиво и настороженно. Харальд развернулся, крикнул:
— Гуннлауг. Сюда.
И когда стражники подошли, распорядился:
— Охраняйте Кейлевсдоттир. Все мои приказы по-прежнему в силе.
Следом перевел взгляд на рабыню, которую один из парней тащил за руку.
— Ты. Иди за мной.
Шагая к рабскому дому, Харальд прислушивался к тявканью пса, вновь оживившегося, едва он отошел. Ик шагам рабыни, спешившей следом. Остановился на половине пути, спросил, поворачиваясь к девке:
— Отметина на лбу у тебя от моего брата?
Та оступилась, шагнув последний раз — и замерла.
— Нет. От Краса…
— От Кресив, — оборвал ее Харальд. — Рассказывай, как и где ты наткнулась на моего брата.
— Он подстерег вчера вечером у бани, — безжизненно ответила рабыня. — Схватил сзади. Я случайно дернулась… я не хотела.
Харальд едва слышно фыркнул. Но сказал холодно:
— Дернулась ты случайно, но метко. О том, что было — забудь. Никому ни слова. Брату я уже запретил к тебе подходить. А тебе я запрещаю выходить из рабского дома после того, как стемнеет. Передай это Кресив. Служить по-прежнему будешь ей. Ступай.
Рабыня, наклонив голову, обошла его и послушно двинулась вперед. К рабскому дому.
В этот момент из-за угла хозяйской половины показалась Сванхильд. Похоже, его жена уже успела что-то надумать. И Харальд, усмехнувшись, торопливо зашагал в другую сторону. К фьорду.
Порог рабского дома Неждана переступила через силу. Подошла к Красаве, махнула ей поклон. Сказала, пряча глаза, на которых уже выступили предательские слезы:
— Хозяин обратно к тебе прислал, Красава Кимрятовна. Но велел, чтобы я, как стемнеет, во двор не выходила…
— Да я и сама тебя не выпущу, — прошипела Красава, поднимаясь с нар. — Глаз с тебя теперь не спущу, потаскуха. Ну-ка подойди поближе, поговорю с тобой по-свойски…
