И даже не стала придерживать покрывало, сразу соскользнувшее с высокой обнаженной груди.
Белоголовый в ответ глянул холодно, каркнул что-то непонятное. Потом отвернулся и уставился на стену.
Однако из опочивальни не вышел.
Может, ярл прислал старого дурня за мной, подумала Красава. Отвести к нему — скажем, в баню, спину потереть… а то уж сколько вместе, а мыться ходят по отдельности. Нехорошо.
Или и вовсе — кладовые показать, ключи отдать…
Красава торопливо вскинулась, начала поспешно одеваться.
Но старик, когда она подошла к нему, на ходу приглаживая распущенные волосы, зашагал не к двери, а к сундуку с золотыми женскими уборами. Откинул крышку, махнул ей рукой, подзывая.
И когда Красава подошла, свел перед собой обе руки, словно воду зачерпывал. Кивнул на сундук.
Она, не веря такому счастью, зачерпнула полными пригоршнями. В пальцы впилась заколка какой-то броши — но Красава стерпела.
Старик тут же захлопнул крышку, крикнул что-то — в опочивальню влетели рабыни. Одна подсунула под ее ладони кусок ткани, кивком показала, чтобы высыпала взятое туда.
Красава после недолгой заминки так и сделала. Проследила, как рабыня стягивает концы лоскута, тут же выхватила у нее из рук готовый узел.
И развернулась к белоголовому. Свободную руку в бок уперла, собираясь спросить, где ярл Харальд, почему сам ее не одарит, а вместо этого слугу посылает…
Но старик быстро ухватил ее за руку, не занятую узлом — и потащил вон.
Сначала на двор, а потом в рабский дом.
Ноги у Красавы не шли — но старик тащил ее волоком, насильно. Руку зажал узловатыми пальцами. Стиснул, как клещами, до боли.
А когда она, разглядев, куда ее ведут, попробовала упереться, зло рявкнул и оскалил желтые зубы, крепкие и ровные, несмотря на возраст.
Такой убьет — а сам даже не поморщится, испуганно подумала Красава.
И, прижав к груди узелок с золотом, уже покорно пошла, почти побежала следом.
В голове одна только мысль билась — не понравилась ярлу… не понравилась. Неужто опять Забавка, гадина, дорогу перешла… или какая другая из здешних баб?
Да ведь все они рядом с ней уродины…
Старик довел ее до рабского дома, втолкнул в одну из спаленок. Ушел, что-то каркнув напоследок.
Красава в полумраке добралась до кровати. Села, прижала к груди узелок с золотом.
И сидела, не шевелясь, пока не явился молодой чужанин, принесший сундук с тканями, пожалованными ярлом.
Только после этого она встала. Упрятала золото на дно сундука — и вышла, шагая быстро, упруго.
