Всю ночь он не сомкнул глаз, сидя в гостиной и прислушиваясь к каждому шороху, в надежде, что вдруг послышатся её шаги по лестнице и звук отворяемой двери. Но миновала полночь, а в доме царила мёртвая тишина.
Так он всю ночь и просидел.
К рассвету она так и не вернулась. И он вновь отправился на поиски. В школе узнал, что её нет уже второй день. Ещё больше встревожившись, стал расспрашивать одноклассниц. Но, похоже, девочка не очень-то с ними общалась, и никто не мог сказать, где она может быть.
В полдень он вернулся домой. Дверь отперта. Торопливо вошёл: она была дома.
Когда он подошёл, девочка сидела над остывшей вчерашней едой и жадно запихивала в рот засохший рис. Сердце заныло: ведь два дня, наверное, ничего не ела, и всё из-за того, что на него дуется. Пошёл на кухню, быстро поджарил кукурузы и сварил рыбный бульон. Принёс и поставил перед ней. Она тут же набросилась на еду — голодная, видать, ужасно. Ничего не объясняла, а он не спрашивал, уже успокоившись. Хорошо, что вообще вернулась. Наевшись, девочка ушла в свою комнату.
Через окно он с удивлением увидел, как она достаёт из школьной сумки фотоаппарат с невиданно большим объективом, не тот, прежний. В испуге он влетел к ней:
— Откуда у тебя этот фотоаппарат?
— Подарили.
— Разве можно просто так брать что-то у других? — строго заметил он.
— Ничего не просто так. Это обмен, — тут же возразила девочка.
— И на что же ты менялась?
— Провела с ним день и ночь, — последовал невозмутимый ответ.
— Чем ты с ним занималась? — в бешенстве зарычал он.
— Любовью. — Тоже сказано без тени смущения.
Ну вот он и услышал то, чего больше всего боялся. Боялся так, что гнал эти мысли из головы. Его страшил прежде всего урон, который будет нанесён ему самому. И всё же это случилось. Его маленькое произведение искусства, его сокровище! Словно ухнув в раскрывшуюся в душе пропасть, он сокрушённо прошептал:
— Неужели ты такая дешёвка? За фотоаппарат?
Уголки её рта вздёрнулись, и она неспешно проговорила:
— А тебе не всё равно? Ты ведь тоже, наверное, шёл на сделки, которые и фотоаппарата не стоили. Ничего постыдного, заработано своим трудом, разве не так?
Он умолк, глядя на неё: нет, это не пятнадцатилетняя девочка. Видимо, он совершил ошибку, и скорее всего ещё тогда, когда взял её за руку и увёл с собой. Ведь, по сути дела, она — его отражение. В девочке он разглядел себя самого. Вот, наверное, почему при первой встрече с ней в глаза ударил слепящий, режущий глаза свет. Раз она — его отражение, она и отражает всё резкое и неприятное в нём самом.
