Дикие мальчики | страница 57
– Мuу bueno para follar, Джонни.
Мы сидим на краю крыши, болтая ногами. Я показываю на небо над голубыми горами и говорю:
– Однажды я уйду вон туда.
Он смотрит на меня, морщит лоб по-собачьи и говорит, что я не должен так думать, мол, это muy malo[67]. Я понимаю, что ему грустно ощущать, что нас разделяет небо.
Вскоре он сделался кэдди у богатого англичанина и перестал приходить в клуб. После я видел его только один раз. Он подъехал к клубу в «Ягуаре», в новом костюме и с большими часами на руке. Костюм плохо на нем сидел. Он улыбался, но в глазах у него стояли печаль и страх. Он рассказал мне, что этот человек берет его с собой в Англию. Мы пожали друг другу руки, и он укатил. В конце улицы он обернулся и помахал мне.
Подними свою задницу Джонни несколько секунд подпрыгивал как лягушка руки под моими ляжками приподнимая меня до самого конца на его лице вода и вошел в меня растянутое небо между моих ног расслабившись в холодной воде мы не двигались прижавшись друг к другу я помню маленькую пыльную комнату иногда обрывки серебряной фольги ребенок выходит из душа ощущая его тугие яйца мальчик зверек улыбаясь он вытер меня рывком раздвинул мне ноги его горячие капли внутри кончил туда колени соприкасаются наморщил лоб по-собачьи печаль в его глазах помахал на прощанье из своего «ягуара».
Что делает человека человеком, а кошку кошкой? Там это сломалось. Растягивалось и растягивалось и, наконец, порвалось. Взгляни на эти фрагменты: человек-сколопендра, человек-ягуар, человек в «Ягуаре», известняковый завод взрывается у него между ног, даже боль больше не человеческая.
Это началось задолго до моего появления. Я нашел храм в руинах, стелы разбиты, и никто больше не знал, как пользоваться календарем. Но мертвые жрецы и их мертвые боги удерживали нас магической сетью, и каждый день из разрушенного храма приходил надсмотрщик и говорил нам, что делать, и еще некоторое время мы выполняли его приказания, работали механически, еще слышали, еще чувствовали, мы не могли иначе. Я отличался от остальных. Я наблюдал и ждал. Однажды, когда надсмотрщик пришел со своим магическим жезлом, я поднял глаза и взглянул на него. Я увидел, что его глаза мертвы и в них больше не осталось силы. Каменным теслом я вышиб жезл из его рук. Он не мог поверить в случившееся и стоял, плюясь картинками боли, страданий от рыбьего яда, который обращает кровь в венах в мучительный огонь. Я врезал теслом ему между ног. Он вскрикнул и рухнул, корчась, в сорняки и лианы на просеке. Мой друг Ксолотль посмотрел на него и улыбнулся. Он сделал шаг вперед и поставил ногу на горло надсмотрщика. В руке Ксолотль держал острый колышек, которым делают ямки для зерен. Он крепче сжал колышек, а другой рукой стал раскачивать его вверх-вниз между ногами, словно дрочил – мы называем это «добывать огонь» – и выколол надсмотрщику глаза. Потом он поднял колышек и опустил, налегая на него всем своим весом. Колышек проткнул надсмотрщику живот, пригвоздив его к земле. Остальные столпились вокруг, наблюдали. Ксолотль выдернул из костра горящую палку и развел огонь между ног надсмотрщика. Потом мы пошли к храму. В задней комнате мы нашли старую жрицу, похожую на парализованного слизняка. Из-за ее запаха и зеленой слизи, покрывавшей ее тело, мы не могли к ней притронуться, поэтому обвязали лианами и выволокли наружу. Она умерла еще прежде, чем мы начали ее пытать. Тело мы сожгли. Нас оставалось около тридцати мужчин, плюс пять женщин и несколько младенцев, которые долго не протянут. Большинство из них заразились от старой жрицы страшной болезнью, от которой кости гниют изнутри. Сперва ноги, так что они не могли ходить и ползали, словно слизни, потом позвоночник и руки. Под самый конец – череп. Мы с Ксолотлем собрали полые тыквы-бутыли, каменные топоры и ножи и ушли в джунгли. Мы знали, что если останемся, то подхватим болезнь. И я не хотел оставаться там, где были женщины. Ксолотль и я пошли в джунгли и жили там охотой и ловлей рыбы. Я умею ставить силки и ловушки для рыбы и для маленьких нежных оленей и прочей мелкой дичи, а животных, у которых есть панцирь, мы ловили руками и убивали, размозжив голову о дерево. Как-то раз я размозжил о дерево тыквенную крысу, и струя крови залила меня с головы до ног. Я бросил тварь на землю, и она завертелась, а острый маленький черный кончик у нее между ног стоял торчком. Ксолотль смеялся, показывая на него, а потом мы показывали друг на друга и смеялись, и я лег на землю, притворяясь тыквенной крысой, и забился в корчах, а Ксолотль поднял мне ноги, и мы добыли огонь, я дергался, как лягушка. Мы лежали долго, пока не наступила ночь и холод охватил наши тела. Потом мы сварили тыквенную крысу прямо в панцире и горстями вынимали нежное белое мясо. На следующее утро я огляделся и решил, что это хорошее место. Тут была чистая голубая речка с глубокими заводями, полными рыбы, и песчаная отмель. Поэтому мы сожгли деревья и кусты, и расчистили место, и соорудили хижину на четырех больших шестах высоко над землей. Кусачие мухи не прилетают на расчищенное место. С нашими ловушками легко было ловить рыбу. Мы ставили силки на оленей, маленьких кабанов и больших крыс, а обезьян и шнырявших по деревьям зверьков убивали из луков или из пращи. Но тыквенных крыс мы больше не убивали. Я знал, что теперь это навлечет беду. Мы ели, плавали в реке, лежали на солнце на песчаном берегу и добывали огонь, когда хотели. Много времени мы проводили, мастеря более совершенные луки, ножи и копья. Я нашел очень твердое дерево и сделал себе длинный нож, чтобы рубить кустарник. Много времени я потратил, чтобы отшлифовать дерево песком, и, когда длинный нож был готов, я мог прорубать себе путь в кустах, а однажды одним ударом убил большую змею. Поэтому я всегда носил длинный нож с собой. Шкуры животных мы коптили и натирали мозгами, чтобы сделать из них одеяла, потому что по ночам было холодно, и мы использовали мозги, чтобы вместе добывать огонь. Однажды ночью мне приснился сон. Мне явился голубой дух и показал лиану, в которой он обитал, и еще показал, как отварить лиану с другими растениями и приготовить зелье. На другой день я нашел лиану и приготовил зелье, как показал мне дух. Когда стемнело, я осушил маленькую тыкву-бутылку и дал другую Ксолотлю. Я почувствовал, как дух входит в меня слабым голубым огнем, и все стало голубым. Мы повалились на землю, воя и скуля, как звери. Я взобрался на дерево и повис на ветке вниз головой. Ксолотль был ягуаром, он толкнул меня вниз на песок, я слышал свой вой… моя голова лопается и улетает как падающие звезды в небе растянута мягкая магическая сетка когда я выплеснул свои внутренности на песок меня наполнил голубой дух Ксолотль и я стали частью духа и лианы где он жил рыча и скуля в моей глотке. Мы лежали на песчаной отмели и я видел места похожие на поляны храмы множество храмов хижин людей зеленых полей озер и маленьких белых мячей летающих в воздухе…