В квартире Жени нас поджидал Сан Саныч Борман собственной персоной.
— Что, Татьяна, не можешь спокойно жить? — поприветствовал он меня в шутливой манере, но было видно, что все происшедшие события он тоже оценивает весьма серьезно. — Что теперь собираешься делать?
Он развалился в кресле и как бы по привычке цыкнул на Женю. Тот помчался на кухню, еле успевая перебирать полусогнутыми ватными ногами.
Ему предстояло важное дело по завариванию чая.
Я заявила, что иду в ванную, а подробности доложит Костик. Это устроило всех.
Выйдя после душа посвежевшей и готовой к появлению в голове новых ценных мыслей, я увидела посередине комнаты свои вещи. Дорожная сумка была раскрыта, и сразу бросалось в глаза, что в ней что-то искали.
— Нашли что-нибудь интересное? — спросила я, кивая на сумку и усаживаясь в кресло напротив Бормана. — А теперь, Сан Саныч, будь любезен, объясни: с чего вдруг вы тут в мое отсутствие копаетесь в моих тряпочках?
Я здорово озлобилась и только ждала резкого слова, чтобы высказать все, что я думаю обо всей этой гоп-компании.
— Не ругайся, — пробурчал Борман, — дело пахнет керосином. Похоже, Боря решил начать войну, иначе не объяснишь его действия.
— И ты решил купить мир моим шмотьем? — проявила догадливость я. — Гениально! Сам придумал или Костик подсказал?
Борман мудро не отреагировал на мои выпады.
— Чем объяснишь новости? — спросил он.
— А Зинаиду Кудрявцеву в самом деле не твои люди убрали? — уточнила на всякий случай я.
Борман побагровел и рявкнул:
— А мне-то это зачем?
— А я откуда знаю? — огрызнулась я, но тут же, решив проявить великодушие, высказала предположение:
— Ищут деньги! То, что проверили квартиру Петрова, а потом начали подчищать его и Нинины связи, говорит только об одном… Точнее, о двух возможностях: или ищут деньги, или мстят.
В обоих случаях ты, Сан Саныч, — первое заинтересованное лицо. И так подумают и в милиции.
Борман покачал головой.
— Не моя работа, точно! — задумчиво произнес он. — Но ты права, все косяки попрут на меня.
— Следовательно, это делает тот, кто думает, что нашел концы.
— Боря, больше некому, — сказал Борман. Затем встал и заговорил веско и твердо:
— Я хочу тебя спрятать, Танька. Кажется, за дело взялись ребята серьезные. Если в тебя раз стрельнули, то так дело не оставят, на второй раз точно попадут…
Я не стала спорить. С детства уважаю логику.
— Если убьют еще и тебя, то мне туго придется, — продолжил Борман. — Костик уже нарисовался с тобой, художник твой тоже свидетелем пойдет.
