– Очень жаль, – произносит Мэгги у меня за спиной.
– Хм. – Я все еще смотрю на закрытую дверь комнаты Лоры, и на сердце у меня такая тяжесть, что кажется невозможным, чтобы оно еще билось.
– Эй, извини, что я так неожиданно. Моя мама в последнюю минуту решила подвезти меня, чтобы она могла познакомиться с твоей мамой. Думаю, мне следовало сначала позвонить.
– Наши мамы на улице? Разговаривают? – Мое свинцовое сердце пытается взорваться в груди, и я резко поворачиваюсь к ней. – Прямо сейчас?
Мэгги хмурится.
– Ну, нет. Они просто поздоровались, бла-бла-бла, приятно познакомиться и все такое. Моя мама не хотела отвлекать твою маму от пробежки. – Она хмурится еще сильнее. – А что?
Я с облегчением выдыхаю.
– Просто она не любит, когда я привожу кого-нибудь вот так, без предупреждения.
Мэгги вскидывает, а не хмурит брови.
– Ох. Вот откуда это у тебя – я имею в виду, твоя мама такая же щепетильная в отношении людей и мест?
Мой пульс все еще зашкаливает, поэтому я лишь киваю и возвращаюсь в свою комнату, останавливаюсь, чтобы поднять с пола оброненное полотенце.
– Она действительно казалась немного… – Мэгги пожимает плечами. – Не то чтобы грубой, но, скажу честно, пять минут общения с моей мамой – и ты узнаешь всю историю ее жизни. Твоя выглядела более сдержанной. Я просто подумала, что она запыхалась, но теперь понимаю, в чем дело. Во всяком случае, моя мама ничего не заметила… О, вау! Какая красота! – Она направляется прямиком к моей кровати в виде саней, инкрустированной полевыми цветами.
– Это папа сделал для меня. Все, что здесь из дерева, – его работа.
Мэгги кружится по комнате, и ее глаза распахиваются все шире.
– Да он как Микеланджело по мебели. Только посмотри на эти тумбочки. Они как настоящие гигантские подсолнухи. Он что, вручную все вырезает?
– Да, эти вручную, но в основном он пользуется электроинструментами. Ты разве не слышала шум в мастерской в подвале, когда заходила в дом?
Она рассеянно кивает, не отрывая глаз от прикроватных тумбочек.
– Мне нравится, что ты их не покрасила.
В ответ я машинально передергиваю плечами.
– Отец скорее вобьет себе гвоздь в руку, чем покрасит хорошее дерево.
Она кривит рот в ухмылке и плюхается на кровать, устраиваясь рядом со мной.
– Нет, это потрясающе. – Она обводит комнату рукой. – А комнаты брата и сестры тоже такие?
Я колеблюсь при упоминании о Джейсоне, и к тому же мне совсем не хочется расширять и без того огромную пропасть между нашими отцами.
