Убийство Кэлвина Гейнса стало самым страшным преступлением, когда-либо совершенным в нашем городе. На короткое время оно попало в ленту новостей национального масштаба, а на местном уровне освещалось круглосуточно в течение нескольких месяцев. Телевизионщики буквально поселились во дворе нашего дома и пихали нам в лица камеры и микрофоны, как только мы выходили на крыльцо. Они тащились за мной и Лорой в школу, преследовали маму в библиотеке, где она работала, и донимали отца при каждом удобном случае. Одна корреспондентка даже притворилась медсестрой в кабинете моего врача. И всегда звучали разные варианты одних и тех же вопросов:
– Ваш брат когда-нибудь проявлял склонность к насилию до убийства Кэлвина Гейнса?
– Ваш брат мучил животных?
– Ваш дядя имеет судимость. Он сыграл какую-то роль в убийстве?
– Ваш брат говорил о намерении убить своего друга?
– Вы когда-нибудь опасались, что ваш брат может причинить вред вам или сестре?
– Что вы скажете тем, кто требует смертной казни для вашего брата?
Как только Джейсон сделал признание, пошло-поехало. Негде стало скрыться, некому довериться. Слишком многие из наших так называемых друзей вдруг разохотились давать откровенные интервью о том, что они всегда втайне знали, каким неуравновешенным был Джейсон. Не настолько, чтобы бить тревогу, но достаточно, чтобы впоследствии они могли заработать на своих пятнадцати минутах славы.
Мама никогда не говорила о том, что ее попросили уволиться с работы, но у папы нашлось немало крепких словечек для директора филиала библиотеки, когда та позвонила, чтобы сказать, что маме не нужно отрабатывать две недели.
Мы не сразу перестали ходить в церковь. Семья Хита принадлежала к влиятельной Южной баптистской общине, в то время как моя семья посещала куда более скромную Объединенную методистскую церковь. А иначе мы бы тотчас прекратили посещать службы. Количество прихожан в нашей церкви резко выросло в первые недели после ареста Джейсона; в их ряды вливались все кому не лень – от зевак и сплетников до репортеров, поджидающих нас на парковке. Самые наглые даже подкрадывались к нам во время причастия. Мама продолжала ходить в церковь в течение целого месяца после того, как папа, Лора и я завязали с этим делом, но в конце концов даже она не выдержала. Думаю, большинство прихожан вздохнули с облегчением. Они старались не демонстрировать это, но что сказать тому, чей ребенок оказался убийцей?
