Я бросаюсь в сторону, чтобы проскользнуть мимо изрубленной части ствола, и замираю, когда до меня вдруг доходит, что это мог сделать Хит. Весь город, включая самых маленьких его жителей, хотел бы видеть, как с этого дерева стирают оскверненную память о моем брате и любое напоминание о том, что он когда-либо бывал здесь; и, возможно, больше, чем кто-либо, этого хочет парень, который смотрит на меня через лобовое стекло своего пикапа. Что-то более острое, чем осколок, который я подобрала, рассекает мое сердце, и я роняю камень на землю. Я понимаю, насколько велика ненависть Хита к моему брату, но это не притупляет боль, которую я чувствую, сталкиваясь с этой ненавистью; наоборот, боль лишь усиливается, потому что реальность больше не имеет смысла. Как будто существуют два разных человека – мой брат и тот, кто убил Кэла.
Мне не следовало сюда приходить. И не стоило давать ему никаких намеков на то, что я могу прийти. Шепот разочарования, охватившего меня поначалу, когда я подумала, что он не придет, теперь заглушен ужасом, сковывающим по рукам и ногам. Ощущение сравнимо с тем, что я испытывала, когда позволила Лоре и Джейсону уговорить меня спрыгнуть с железнодорожного моста через реку Уилкокс.
Десятилетиями телфордская ребятня прыгала с рельсов, несмотря на предупреждающие знаки. С земли мост не выглядел очень высоким, и даже меня не пугала его высота. Из того, что я слышала, худшее, что случилось с кем-то из прыгунов, – это рассеченная губа, и то потому, что парочка пыталась совершить прыжок в процессе поцелуя. Лоре и Джейсону уже доводилось прыгать, и они неустанно дразнили меня, обзывая трусихой. И вот однажды я сдалась. Я последовала за ними на середину моста и, стоя под ласковым утренним солнцем, наблюдала за тем, как моя тогда еще бесстрашная одиннадцатилетняя сестренка отступает от края, как она это делала тысячу раз, а потом камнем падает вниз. Крик застыл у меня в горле. Даже счастливая улыбка Лоры, победно машущей мне рукой из воды, не могла подавить дрожь, сотрясающую мое тело. Джейсон пытался приободрить меня, уверяя, что падение с такой высоты не причинит никакой боли, даже если я плюхнусь животом. Но нет, поздно. Пальцы моих ног уже намертво впились в рельс, когда я смотрела вниз с головокружительной высоты – в реальности не более сорока футов, но казавшихся сорока милями
