— И ты хочешь сказать, что я тоже тебя предам?
— Нет, Брин. Но я не знаю тебя. Это… — Чарли обвела рукой особняк, окрестные луга и далекие холмы. — Это стало шоком для меня. Но, думаю, мне нужен был этот шок. Потому что я снова собиралась…
— Довериться?
— Полюбить, — прошептала она.
Наступила долгая пауза.
— Считаешь, что могла бы меня полюбить? — наконец спросил Брин.
— Я не должна.
— «Не должна» — не значит, что не любишь.
— «Не должна» — означает, что мне надо отступить, Брин. Все это слишком быстро, слишком безумно и нереально. Мне нужно вернуться домой. Животных отправят из Лондона завтра. Я еще успею отменить их перелет. Пожалуйста, не пытайся меня остановить.
— Что ты будешь делать с собаками? — устало спросил он.
— Понятия не имею, — честно ответила Чарли. — В крайнем случае отправлю в приют. По крайней мере, там к ним будут относиться по-доброму, пока не…
— Пока не усыпят, потому что не найдется желающих их забрать? И ты поступишь так с этими псами?
— А откуда мне знать, что с ними будет здесь? А вдруг их будут использовать как… ну, не знаю… как приманку для лис?
— Ты действительно думаешь, что я позволю такому случиться?
— Конечно нет. Но я не могу тебе…
— Доверять?
— Да, — устало призналась Чарли. — Мне жаль, что так вышло. Пожалуйста, отвези меня до ближайшей остановки автобуса, идущего в аэропорт. Я верну тебе деньги за мои авиабилеты… Когда смогу.
— Не нужно.
— Нет, нужно.
— И я не смогу тебя переубедить остаться?
— Нет.
Оба замолчали. Чарли чувствовала, что Брин разочарован и разгневан. Неужели это из-за того, что она ему не доверяет? Впрочем, какая разница? Ей снова предстоит самой строить свою жизнь — пока не понятно как.
Брин тихо выругался, завел машину и мрачно произнес:
— Ладно, Чарли. Я отвезу тебя обратно в аэропорт.
Но тут сзади к ним подъехал большой белый седан. Дверь автомобиля распахнулась, и из него выбралась невысокая миловидная женщина в ярко-синем платье, великолепном розовом жакете и туфлях на высоких каблуках. Ее волосы платинового цвета с ярко-синими мелированными прядями были стянуты в небрежный узел. Широко улыбаясь, незнакомка бегом направилась к машине Брина.
— О нет! — пробормотал Брин своей спутнице. — Да помогут тебе небеса, сейчас ты познакомишься с моей матерью.
— Чарли!
Первой реакцией Брина на встречу с матерью после долгой разлуки всегда было желание отпрянуть и только после — обнять.
Те, кто плохо знал Элис Морган, считали ее эксцентричной особой. Может, она и была таковой. Но ее эксцентричность была лишь щитом, за которым Элис пряталась от окружающего мира и своего горя. И Брин это знал. Потеря мужа и дочери чуть не погубила ее, но Элис каким-то образом смогла выстоять и не сломаться. Она встречала каждый день открытой улыбкой, щедро делясь с окружающими теплом и добром.
