Осмотревшись, капитан заметил у подъезда мужчину, сидящего в позе роденовского мыслителя с сигаретой в руке. Это привлекло его внимание: мужчина, казалось, был пьяный. Нельзя сказать, что капитан Ермаков был не согласен с тем образом жизни, который вели многие его соотечественники. Он и сам был не прочь при случае выпить и в количестве спиртного себя не ограничивал. Ненависть к пьяницам у капитана была профессиональной. Еще совсем недавно он, тогда еще старший лейтенант, работал на дежурке, которая собирала пьяниц по всей округе.
Служил Ермаков честно: забирал всех, даже трезвых, у которых косил хотя бы один глаз, взятки брал регулярно и помногу. В общем, работник был исправный.
Настоящий служака. Но при очередной облаве он оплошал, проявил слишком большое рвение: не по рангу грубо обошелся с одним из «отцов города», да еще содрал с него взятку в двукратном размере.
Собственно, последнее обстоятельство и послужило основным поводом для разбора дела Ермакова на дисциплинарной комиссии, главным аргументом которого было превышение нормы взятки. Кому-то не давали покоя ермаковские «повышенные тарифы». После рассмотрения дела на комиссии Ермаков был уволен. «В связи с переходом на другую работу» его перевели в другой отдел и повысили в звании. По старой привычке к пьяным капитан Ермаков питал необычайную привязанность.
— Алкаш? — произнес вслух сам себе капитан, глядя на сидящего мужчину.
— Непохоже, товарищ капитан, — ответил сержант. Но Ермаков его не слышал и продолжал размышлять: забрать — не забрать.
— А, ладно, — махнул рукой капитан и направился к подъезду.
Поравнявшись с мужчиной, капитан поинтересовался у него этажом нужной квартиры. Мыслитель, не поднимая глаз, переспросил:
— Что?
— Ядрена вошь. он еще и не слышит! — выругался капитан. — Точно, в отключке. — Мысленно Ермаков обрадовался, что не потерял своей профессиональной квалификации и сразу определил пьяного. — Иванов, вызывай «трезвяк». — И, обращаясь к мужчине проревел:
— Спрашиваю, на каком этаже находится квартира…
— здесь капитан запнулся, забыв номер.
— Номер семьдесят, — подсказал сержант.
— Семьдесят, будь она неладна, — повторил Ермаков.
— На третьем этаже, первая дверь направо, — меланхолично ответил мужчина.
Капитан Ермаков удивился такой осведомленности и, главное, памяти пьяницы.
— Откуда вам известны такие подробности?
— Я в ней бывал.
— Этого и следовало ожидать, — хмыкнул капитан.
— И неоднократно, — как ни в чем не бывало продолжал мужчина.
