В девяностые годы правительство начало агрессивную кампанию за свободную эксплуатацию земель бассейна Амазонки — территории с богатейшими природными ресурсами, находящейся к северу от Пантанала. Но этим планам по-прежнему мешали индейцы. Большинство тех, кому удалось выжить, обреталось как раз в бассейне Амазонки: пятьдесят населявших джунгли племен еще имели счастье избегать контактов с «цивилизацией».
Теперь эта самая «цивилизация» им угрожала. По мере того как горнопроходцы, лесорубы и фермеры при поддержке правительства углублялись в пойму Амазонки, опасность для индейцев возрастала все больше.
Но трагическая история индейцев была одновременно и завораживающей. Нейт читал четыре часа без перерыва, пока не перевернул последнюю страницу.
После этого он поднялся в рубку, чтобы выпить кофе с Жеви. Дождь закончился.
— Удастся нам добраться до места к утру? — спросил он.
— Думаю, да.
Лучи установленных на носу судна прожекторов ритмично поднимались и опускались в такт движению по волнам. Казалось, что корабль еле движется.
— В тебе есть индейская кровь? — спросил Нейт после некоторого колебания. Это был очень личный вопрос, и в Штатах никто не решился бы задать его.
Не отрывая взгляда от реки, Жеви с улыбкой ответил:
— В каждом из нас есть индейская кровь. Почему вы спросили?
— Я читал историю индейцев Бразилии.
— Ну и что вы о ней думаете?
— Она трагична.
— Это правда. Вы признаете, что с индейцами обращались здесь очень плохо?
— Разумеется.
— А как с ними обращаются у вас в стране?
Почему-то на ум пришел генерал Кастер. По крайней мере хоть какую-то победу индейцы одержали. И в Штатах их не сжигали на кострах, не травили химикатами, не продавали в рабство. Так ли? А как же резервации?
— Боюсь, не многим лучше, — вынужден был признать Нейт. Он не хотел вступать в дискуссию.
Было еще темно, когда Нейт проснулся от внезапно наступившей тишины — мотор не работал. Он ощупал левое запястье, тут же вспомнил, что давно не носит часов, и прислушался к шагам Жеви и Уэлли наверху. Они тихо разговаривали на корме.
Еще одно трезвое утро, еще один чистый День, заполненный чтением, — Нейт гордился собой. Каких-нибудь шесть месяцев назад он каждый день просыпался, едва различая предметы мутным взором, мысли у него путались, во рту ощущалась отвратительная горечь, язык был сухим, дыхание зловонным, и сакраментальный вопрос: «Зачем я это делаю?» — вновь и вновь сверлил его мозг. Его часто рвало, иногда он сам вызывал рвоту, чтобы избавиться от мерзостных ощущений. После душа перед ним неизменно вставала дилемма: чем завтракать — чем-нибудь теплым и легким, чтобы успокоить желудок, или «Кровавой Мэри», чтобы успокоить нервы? Потом он шел на работу. Уже в восемь всегда сидел за рабочим столом, и начинался очередной день жестоких юридических баталий.
