Сейчас Штрагула уже совершенно спокоен, дышит легко. Он закуривает сигарету и, погруженный в свои мысли, гладит кошку. Рано или поздно они поженятся, он — Штрагула, еще довольно молодой холостяк, и она — Валеска, отнюдь не старая вдова. И это «рано или поздно» тоже радует Штрагулу, оно не связывает и не требует немедленного решения, никакой подготовки, никаких планов — все это продлевает счастливое мгновение.
Штрагула не ждет, пока спустится Валеска. Он тихо обходит вокруг дома, где-то в глубине его сознания на секунду мелькает мысль о том, что позже ему придется многое подправить: побелить стены, покрасить черной краской балки, залатать крышу, может быть, поставить новый забор, но все это еще так далеко и смутно, что не может погасить радость в душе у Штрагулы. Он влезает на велосипед, выезжает из деревни и направляется по дороге в «осиное гнездо», про которое люди говорят: три дома, пять мошенников, пивная и кегельбан. Это старые местные шутки, давно уже не соответствующие действительности, но люди им все равно смеются, и Штрагула рад, что тоже может посмеяться.
В кегельбане уже народ. Штрагула опоздал на четверть часа. Скромно и с благодарностью принимает он приветственные возгласы и обязательные в таких случаях штрафные кружки. Потягивая пиво, он невозмутимо выслушивает и насмешливые замечания по поводу галантной причины своего опоздания. Он рассматривает их как заслуженное признание, подхватывает этот тон — ведь он среди своих.
После пива и веселого разговора он кидает сто шаров, и результат у него, как всегда, ниже среднего. Но у Штрагулы нет спортивного честолюбия, просто его привлекает мужское общество в пятницу вечером, медленно удаляющийся шум шаров, стук сбиваемых ими кеглей и короткий удар об стенку, после которого шары останавливаются. Он любит волнующий момент, когда последняя кегля как бы задумчиво поворачивается, медленно, очень медленно раскачивается, решая, упасть ей или нет, будет девятка или нет. Он любит победные крики своих друзей, когда кто-нибудь из них сбивает три девятки подряд, он любит даже свое собственное огорчение оттого, что ему это никогда не удавалось.
Еще две кружки пива, и Штрагуле нужно выйти. Внезапно он оказывается в темноте, ветер стал более холодным и порывистым, и в низине за деревней собирается первый туман. Штрагула рад, что ему туда не надо. Он возвращается в светлое и теплое помещение, потирает озябшие руки, ему хочется грогу, поэтому он пропускает круг и пьет на свои.
