В коридоре толпились люди, двери кают были распахнуты, оттуда доносились голоса и чье-то всхлипывание. Мы рванули туда.
Внезапно дорогу нам преградил какой-то молоденький лейтенантик, который очень решительно посоветовал нам не загромождать проход и не создавать нездоровую панику.
А интересно, если бы мы создали «здоровую панику», у него к нам не было бы претензий?
Игорь попытался его уговорить, утверждая, что он безутешный друг покойного и подозреваемого, а я, по крайней мере, их любимая сестра. Но на лейтенанта эти уговоры не подействовали, он сказал, что через полчасика — пожалуйста, а сейчас — нет, нет и нет! Идет следственный эксперимент!
Произнеся эти слова подобающим событию торжественным голосом, он благополучно вытолкнул нас на палубу и спустя несколько минут добавил к нам всех остальных, кто не имел, судя по всему, непосредственного отношения к эксперименту. Видимо, эксперимент шел полным ходом и был строго засекречен.
Среди выгнанных к нам на палубу людей были, во-первых, члены экипажа и теплоходной обслуги. Они выгодно отличались от остальных бодрым видом (привычка рано вставать) и несокрушимым спокойствием. Посторонних я что-то не заметила: еще бы, все спят, как слоны, отдыхают, одна я как проклятая ввязалась в эту чепуху… Ладно, хватит себя жалеть.
Еще в этой толпе были нами обнаружены Серега и Владик. Как положено друзьям покойного и обвиняемого, они были мрачны, расстроены, и сознание собственной важности легло на их плечи тяжким грузом. Владик увидел нас с Игорем и величественным жестом поманил к себе, разгоняя толпу Толпа послушалась и расступилась, мы подошли. Владик сделал еще один очень красивый жест, призванный обозначить всю силу скорби, которая его в данный момент охватила, и промолвил:
— Вот, Таня! Кто бы мог представить!.. Что же это делается!.. — Фразы лились не спеша, между ними выдерживались поистине мхатовские паузы. Сережа за спиной у Владика догонял эту великолепную речь согласными кивками головы и выразительными пожиманиями плеч. Ей-богу, такого спектакля я давно уже не видела. Я бы на месте милиции первым делом арестовала именно их — слишком уж неискренней и наигранной казалась эта мировая скорбь.
То же самое, видимо, почувствовал и Игорь, потому что он перебил вошедшего во вкус Владика:
— Ребята, что там за эксперимент?
— Да проверяют алиби Генки, — внезапно Владик заговорил как нормальный человек, и я перестала его подозревать, — то есть в том, что алиби нет, менты абсолютно уверены, но им надо это подтвердить.
