– А их школьникам говорили, что наши солдаты убивали невинных бельгийских младенцев и поджаривали их на штыках на ужин.
– Но это все ложь, не так ли? – сказал он, и лицо его потемнело.
– Война полна лжи, мой дорогой. Кто знает, где настоящая правда?
Она заметила, как он побледнел. Кляня себя за резкие слова, она молча обняла сына и прижала к себе. По крайней мере, ее дорогой малыш иногда позволял ей это проявление материнской ласки.
Как она могла сказать ему, что его брат умер не за правое дело? Что в лучшем случае он погиб за лживые идеалы, а в худшем – просто за аморальные, насквозь прогнившие амбиции власть предержащих? Что войны вызывают зверства с обеих сторон? Никто не выиграл, все проиграли. Каждый день ее выматывало ощущение страшной трагедии происшедшего.
– В любом случае теперь это не имеет значения. Все кончено. И у нас есть очень веская причина для того, чтобы туда поехать, верно? Мы должны найти могилу Генриха.
Он пробормотал в ответ что-то неразборчивое. Но после этого охотно принялся учить основные фразы на французском языке и внял настойчивому требованию Марты запоминать по десять новых слов ежедневно.
* * *
Теперь наконец они были в Бельгии. Измученные и голодные, они пристроились на жесткой скамье в тесном железнодорожном купе третьего класса, пропахшем гниющей капустой и немытыми телами. Марта огляделась по сторонам, исподтишка оценивая своих попутчиков. Все они, казалось, были погружены каждый в свой мир. Кто-то читал, кто-то вязал, кто-то дремал. Солнце поднималось все выше на безукоризненно голубом небе, и в вагоне становилось жарко и душно. Измученная женщина заметила, что глаза ее слипаются.
В следующее мгновение она ощутила, как Отто толкнул ее локтем в бок. Он кивнул в сторону окна, широко распахнутые глаза мальчика были круглыми как блюдца. Она повернулась, чтобы посмотреть, но ей потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что она увидела. Последний час или около того, с того момента как они сели на поезд на границе, пейзаж за окном представлял собой калейдоскоп из хвойных лесов и мирных зеленых полей, на которых паслись черно-белые коровы, длинных рядов высоких стройных тополей и широких полос оросительных каналов. Теперь все это исчезло.
Вместо этого за ее собственным искаженным отражением в грязном стекле вагона насколько хватало взгляда простирался по обе стороны целый океан коричневой земли. То тут, то там торчали почерневшие пни деревьев и блестели заполненные водой воронки от взрывов снарядов. Сердце, казалось, замерло в груди, рот мгновенно пересох. Это поля сражений! Это – та узкая полоска бельгийской земли, за которую ее страна сражалась целые четыре года, пожертвовав сотнями тысяч жизней немецких солдат.
