– Нет, они просто хотят убедиться, что у нас есть все документы. И тогда мы снова отправимся в путь, – сказала она, стараясь, чтобы это прозвучало обнадеживающе.
Прошло полчаса. Они услышали грохот колес и гудок удаляющегося поезда и поняли, что опоздали на пересадку. Теперь, вероятно, придется до утра ждать следующий поезд. Прошел еще час. Они разделили последние запасы съестного, которые оставались у нее в сумке, – корку хлеба и одно вареное яйцо. Наконец Отто уснул у нее на плече. Она осторожно уложила его на скамью и примостилась рядом, свернувшись калачиком, насколько это было возможно, голова к голове. Она никак не ожидала, что уснет.
Теперь, когда она поднялась и села, казалось, у нее болели все мышцы и кости. Когда-то раньше она могла спать где угодно, но в сорок пять трудно спать на жесткой деревянной скамье.
– Мне действительно нужно в туалет, мам.
– Постучи в дверь, придут охранники. – У нее пересохло во рту. Она готова была все отдать за чашку снившегося ей кофе.
Отто стучал, звал, дергая дверную ручку, но ответа не последовало.
Марта с трудом встала, подошла к сыну и, наклонившись, крикнула в замочную скважину на своем лучшем французском: «Пожалуйста, господа, я прошу вас, позвольте моему сыну воспользоваться туалетной комнатой!»
Ответа не последовало, тогда она сняла туфлю и стала колотить ею по металлической двери. Эхо глухо разносилось по всему зданию, и Марте стало страшно – она подумала, что о них попросту забыли. Но наконец они услышали чьи-то шаги и дверь открылась. Отто грубо вывели наружу справить нужду прямо на улице, а затем вернули назад, пригрозив, что, если он не замолчит, его посадят в отдельную камеру.
– Как ты думаешь, сколько нам еще придется ждать?
В этой душной камере без окон невозможно было определить, какое сейчас время суток.
– Ты не видел, там уже рассвело?
– Небо начало розоветь.
– Значит, еще около двух часов, не больше. Они придут проверить наши документы, и мы сможем поехать дальше. – Ей хотелось бы чувствовать ту уверенность, с которой прозвучали эти ее слова.
* * *
Где-то там, за этой границей, был ее горячо любимый старший сын, Генрих. В кармане она сжимала маленькую коробочку из зеленой кожи, в которой лежала медаль его прадеда, врученная за храбрость. Муж Марты Карл перед самой смертью сунул эту коробочку ей в руку. В этот момент его кожа уже приобрела тот темно-лиловый цвет, который, как все знали, означал, что выздоровление человека маловероятно и смертельный грипп испанка заберет свою очередную жертву.
