— Ты молодчина, bella, — сказал Данте, расстегнув сначала свой, а потом мой ремень безопасности, пока лопасти вертолета постепенно замедляли свой ход. А потом он отобрал у меня телефон и спрятал его в задний карман своих брюк. — Но хочу предупредить тебя, что до конца недели не должно быть никаких разговоров о работе. — Он вытащил меня из кресла и притянул к себе. — Иначе я уволю тебя.
— Да, пожалуйста, — поддела я его и обняла за талию. — Я знаю несколько владельцев других казино, которые в одну секунду предложат мне место.
— Тогда им придется умереть, — заявил Данте, а потом жадно прильнул к моим губам. Вскоре этот поцелуй из шутливого превратился в пылкий и страстный — впрочем, такое случалось постоянно, — но, только я начала терять голову, Данте отстранился от меня, а потом быстро наклонился и забросил меня себе на плечо.
— Что ты делаешь? — Я уставилась на его тугие ягодицы, прятавшиеся под потертой джинсовой тканью, когда он выносил меня из вертолета, как мешок с картошкой. — Поставь меня обратно, — добавила я, но моим протестам не хватало накала, потому что меня разбирал смех.
— Успокойся, женщина, — шутя шлепнул меня по попе Данте. — Или я уроню тебя.
Не обращая внимания на мои попытки высвободиться, он миновал пилота и Колетт с ее помощниками, которые с улыбкой следили за нашими шалостями, но вместо того, чтобы направиться к дому, пошел в противоположную сторону. Я перестала вырываться, испугавшись, что он в самом деле уронит меня, когда он начал спускаться по ступенькам, ведущим к нашей с ним бухточке.
Прошло больше года с тех пор, как мы занимались здесь любовью в первый раз, но мы всегда находили время, чтобы освежить наши воспоминания, когда сбегали с работы в Монако и улетали на виллу «Парадиз». Этот год был наполнен любовью, светом и смехом, а еще редкими жаркими спорами, потому что Данте по‑прежнему мог вывести меня из себя, как никакой другой мужчина. Но он также был самым восхитительным из них.
— Ты невозможный, — с улыбкой бросила я, когда он поставил меня на ноги. — Не могу поверить, что ты тащил меня так на глазах у всего персонала. Мы были похожи на пирата и его пленницу! Они теперь не будут воспринимать меня всерьез.
— Ты прекрасно знаешь, что они обожают тебя, — с укором сказал Данте, но озорной блеск в его глазах говорил о том, что я еще не полностью понесла свое наказание. — И если ты не хочешь, чтобы я обращался с тобой как с пленницей, не угрожай, что бросишь меня.
