— Нам нужно поговорить, — ответил я и, повернувшись к трем парням, сидевшим в кабинке охраны, громко рявкнул: — Оставьте нас.
Когда они выскочили из помещения, оставив нас вдвоем, я ногой захлопнул за ними дверь и только тогда отпустил руку Эди. Я смотрел на это прекрасное лицо, освещенное светом мониторов, и не мог налюбоваться ею. Волосы Эди были собраны в высокую прическу, но несколько прядок ласкали ее шею. Ее полная грудь судорожно вздымалась в откровенном вырезе платья, которое и платьем‑то не назовешь. Мне отчаянно хотелось уткнуться лицом в ее шею и вдохнуть сладкий аромат ее кожи, насладиться ее вкусом, лизнув кончиком языка ее ключицу, а потом сорвать с нее платье, чтобы освободить эти спелые, наливные груди, обхватить ее соски своими зубами и…
«Данте, ради всего святого, держи себя в руках!»
Я покачал головой, пытаясь развеять эротический туман, в который погружался, стоило мне оказаться рядом с ней. Я приехал сюда не ради того, чтобы утолить свой голод. Я здесь для того, чтобы защитить ее от таких парней, как Алекси Галанти… И я сам.
— Ты спишь с ним? — хрипло выдавил я. Я отказался от нее, чтобы спасти от самого себя. И ее тут же соблазнил другой мужчина, такой же пресытившийся и циничный, как я. Если не хуже.
Мне следовало проверить, как у нее дела, лично. Я предложил ей эту работу, чтобы присматривать за ней, а потом бросил ее одну. Какой же я кретин.
Но теперь я здесь и никуда не уйду, пока она не поймет, что я сделаю все, чтобы защитить ее. Даже если мне придется защищать ее от ее собственной наивности.
— Потому что он не достоин тебя, bella. Так же, как и я.
Она молча смотрела на меня, а на ее лице играл едва заметный румянец, говоривший о ее неискушенности. Может, Эди считала себя опытной из‑за того, что произошло между нами, но она ошибалась. Она была слишком доверчивой, слишком бесхитростной, слишком идеалистичной, чтобы понять, как устроены мужчины.
— Ответь мне, bella, — потребовал я, коснувшись ладонью ее щеки. И когда она отпрянула, мне показалось, что мое сердце пронзили острым кинжалом. — Ты спишь с Алекси?
— Почему ты спрашиваешь? — прошептала я, пытаясь сдержать эмоции, которые грозили заново уничтожить меня.
Я вся встрепенулась, когда увидела его, но потом мои восторженные чувства сменились острой болью, которую он причинил мне.
Теперь я стояла перед ним, совершенно сбитая с толку, и пыталась понять, что происходит. Данте выглядел как сумасшедший, с тяжело вздымающейся грудью и безумным блеском в глазах.
