— А вы не могли бы?.. — Она запнулась и нерешительно посмотрела на меня.
— Что?
— Не говорить им о фальшивом векселе? Клянусь, я верну вам все до копейки. Но я не смогу сделать этого, если вы подадите на меня в суд.
Я абсолютно не собирался информировать полицию о поддельном векселе, но решил не говорить об этом Эди. Так много вопросов оставалось без ответов… И один миллион евро, который она задолжала мне, оставался единственным рычагом, с помощью которого я мог добиться от нее правды.
— Как ты вернешь их? — Деньги меня больше не волновали, но я хотел узнать точно, насколько плохи ее дела. — Судя по всему, тебе почти нечего продавать.
Она часто заморгала, а потом отвернулась, пытаясь спрятать терзавшую ее боль.
— Я… — Она сглотнула и бросила на меня решительный взгляд, напомнивший мне о женщине, которая пленила меня за игровым столом прошлым вечером. — Это поместье все еще принадлежит нам. Даже в таком состоянии, вырученных за него денег хватит, чтобы мы смогли выплатить кредит и вернуть долг вам и Карсони.
— Жан‑Клоду Карсони? — При чем здесь этот ублюдок? — Ты должна ему деньги? Сколько?
Я быстро прикинул сумму, которую можно было выручить за этот дом. Несмотря на его довольно неприглядное состояние, он стоил больше десяти миллионов евро.
И она сказала «мы».
Так чьи долги она выплачивает? Потому что, судя по ее игре, вплоть до того поцелуя, который лишил нас способности мыслить трезво, она не производила впечатления азартного игрока. К тому же Джо разослал нашим конкурентам снимок Эди, сделанный камерой наблюдения, но ни один из них никогда не видел ее. Я отбросил возможность того, что она могла оказаться новичком, потому что был слишком занят, злясь на нее за то, что она обманула меня.
— Вы знаете Карсони? — удивилась Эди.
— Достаточно для того, чтобы запретить ему открывать свои ломбарды рядом с моими казино.
Этот кровопийца выслеживал азартных игроков, а потом ссужал их деньгами под невероятно высокие проценты.
— Bella, это был один из его людей? — Мое беспокойство за нее возросло в десять раз.
Я не нес за нее никакой ответственности. Но медленно закипавшая во мне ярость и желание придушить Карсони за то, что позволил своим головорезам прикоснуться к Эди, свидетельствовали о том, что я не смогу бросить ее на произвол судьбы.
— Мне кажется, это не ваше дело, — глядя в окно, ответила она.
Возможно, она была права, но, когда солнечный свет упал на потемневший синяк у нее под глазом, я чуть не захлебнулся от злости. Я зажал пальцами ее упрямый подбородок и развернул ее лицом к себе.
