Отчаянно нуждаясь в том, чтобы поговорить с кем‑то по‑настоящему близким, Шана встала со скамьи, достала мобильный телефон из кармана куртки и набрала номер. Мама долго не брала трубку. Слушая длинные гудки, Шана дошла до кухни.
Не теряя надежды поговорить с матерью, Шана изучала глазами лампы, освещавшие столешницу из белого мрамора, подвесные шкафы из натурального дерева, кафельную плитку, расписанную цветами лаванды. Она явно приложила руку к отделке. Шана всегда хотела именно такую кухню, это была ее мечта. Как оказалось, она воплотила мечту в реальность.
На столешнице в стеклянном кувшине красовался букет желтых и фиолетовых ирисов — еще один трогательный жест Чака. Подойдя к холодильнику, Шана открыла отделение глубокой заморозки и вытащила миску с домашним ягодным мороженым.
После долгих гудков телефон наконец щелкнул.
— Здравствуй, солнышко! Мне так жаль, что я не смогла прилететь. Я буду трудиться без выходных, чтобы заработать отгулы вдобавок к своему отпуску, и прилечу к тебе, как только смогу. Думаю, мне удастся вырваться через месяц или около того.
Шана не стала умолять маму приехать, ей следовало учиться быть сильной, на случай если с Чаком что‑то не получится.
— Со мной все в порядке, мам. Вся семья Чака присматривает за мной.
— Но ведь я твоя мама. — В ее голосе слышалась боль.
Шана подавила чувство вины и зачерпнула полную ложку ягодного мороженого. Горьковатые нотки ежевики в последнее время доставляли ей особое удовольствие.
— Я понимаю, действительно понимаю…
— Я беспокоюсь, что с ними ты чувствуешь себя чужой.
Это правда. Вся ее жизнь казалась чужой и нереальной.
— Временами это неловко, но они очень добры.
— А Чак? Как он?
Сексуальный. Задумчивый. И…
— Он очень внимателен ко мне.
Чак обращался с ней так, будто она была хрупкой вещицей и могла сломаться в любой момент. Она ненавидела это.
— Это ни о чем мне не говорит.
— Он очень старается сделать меня счастливой.
— Это, должно быть, хорошо.
Кроме тех случаев, когда это было частью плана.
Прижав ладони к столешнице, Шана глубоко вдохнула и оглядела кухню, словно надеялась найти какую‑нибудь зацепку.
Может, и так.
Воспоминания о работе частным детективом в последние дни стали ярче и отчетливее. За несколько лет работы в агентстве она убедилась, что у каждого человека есть тайна. Самые обычные на первый взгляд люди могли скрывать темные тайны. Именно таким был ее отец.
Мурашки побежали по коже. Шана искала способ закончить разговор. Ее мать слишком много страдала. Сейчас ей хотелось оградить себя и малыша от переживаний — в ее жизни и так было немало поводов для беспокойства. Она не была готова рассказать матери о ребенке. Она расскажет маме лично, как только та приедет.
