— Хватит жертв. Я не хочу никому зла!
Надо же, Христова ученица! Тебя ударят по щеке, а ты подставь другую! Ой, нечисто здесь!
— Уеду я! — Она всхлипнула. — Квартиру, дачу продам и уеду!
— Есть куда? — спрашиваю осторожно.
— В Чебоксары, к родственникам. А что? — Она вытерла ладонями глаза, взяла себя в руки. — Расплачусь с этими и уеду. Устала я от всего. Что вы на меня так смотрите?
— Квартиру и дачу по объявлению в газете сразу не продашь. Тут покрутиться надо.
— Брат поможет, — лепечет она скороговоркой.
— А у вас спокойной жизни — шесть дней осталось, — заканчиваю, не обращая на ее лепет внимания.
И тут она на меня, можно сказать, набросилась:
— Вы с ними, да? Заодно с уголовниками, да? Или вам что, удовольствие доставляет меня мучить?
Пришлось рассмеяться ей в лицо:
— Я с ними до того заодно, что после сегодняшнего от них скрываться придется. Вот так!
Она равнодушно приняла это к сведению. Может, не поверила мне. Я не настаивала, и мы поехали дальше.
Беда множества людей в том, что, попав в затруднительное положение, они или впадают в состояние панического бездействия, или совершают поступки, не сообразующиеся со здравым смыслом и усугубляющие ситуацию, или вообще не в состоянии до конца осознать степень грозящих им неприятностей. Вера, на мой взгляд, относилась к третьей категории и поэтому вызывала во мне и сострадание, и раздражение одновременно.
Во время естественно возникшей паузы, прерывать которую она не собиралась, я решала: отпустить ли ее сейчас восвояси или дать возможность еще помучиться.
Решить вопрос помогла случайность — зрелище аварии на одном из проезжаемых нами перекрестков.
С пешеходной скоростью, с бесконечными короткими остановками мы плелись за переполненным троллейбусом, подпираемые кавалькадой однородных «Жигулей», мимо лежащей на боку «Волги» с сорванным капотом и вылетевшими стеклами. Приткнувшийся к ней трамвай отделался глубокой вмятиной на боку. Рассмотреть подробности не давала колышущаяся толпа зевак, но кровь на асфальте и желтый автобус реанимации дополняли увиденное до полной ясности.
— Они торопились. Им было некогда.
Любой фаталист принял бы эти слова на свой счет. Я в предопределение свыше не верю. Этим, на «Волге», надо было не спешить или спешить еще больше. Как и мне с Верой. И с Верой я решила спешить.
Выбравшись из затора и вновь обретя относительную свободу, обратилась к Вере с главной на сей момент темой:
— Знаете, Вера, самое большое недоумение у меня вызывает ваш отказ от поисков денег. Компаньоны отца вам этого не простят и, доведись им наложить лапы на наследство, не дадут ни гроша, в каком бы затруднительном положении вы ни находились.
