Сопровождавшие, особенно старые, умудренные опытом воины, согласливо закивали головами.
— Вот бы нам так грады свои окружить каменными стенами… — продолжил с долей зависти и сожаления рыльский князь-наместник. — Тогда бы ни один степняк нам не был бы страшен… Сразу бы обломал зубы о твердь камня… Впрочем, что о пустом баять, надобно о сем часе подумать — и самим притулиться пора подошла, и коням коновязь требуется. Думаю, что нас просто так, с пылу да с жару, прямо с дороги во дворец к королю не пустят…
— Это верно, — тут же согласились многие сопровождавшие. А польский шляхтич Януш Кислинский, находившийся в свите Василия Ивановича в качестве толмача — не княжичу же с простолюдьем общаться, — добавил:
— С неделю, не менее, помытарят, прежде, чем дозволят аудиенции, то есть приема, — тут же пояснил он для остальных непонятное слово. — Тут так заведено. Впрочем, везде так водится…
Когда и какими судьбами этот обрусевший веселый поляк, которому и двадцати пяти не было, прибился к Рыльску, было неведомо. Но муж был пронырливый, к тому же знаток языков: польского, литовского, татарского и русского. Вот и оказался в ближайшем окружении рыльского наместника. А в польской земле со знанием местных свычаев и обычаев — вообще правая рука князя.
— Так что предлагаешь? — прищурившись от яркого солнца, не желавшего покидать зенит, спросил князь шляхтича.
— Остановиться на постоялом дворе, — не задумываясь, как о само собой разумеющемся, отозвался Януш. — Там не только кров над головой, но и харчевня имеется, где, конечно, оберут, однако и от голода умереть не дадут. И кони наши будут пристроены: напоены, накормлены и почищены.
— Тогда веди.
— Один момент, — засуетился Януш, озираясь по сторонам. — Вот горожан расспрошу, где тут харчевня поприличнее, — кивнул он длинноволосой главой под красной бархатной шапочкой с длинными петушиными перьями, — да и тронемся…
Сказав сие, тут же направил коня к двум полякам-зевакам, остановившимся невдалеке поглазеть на русский отряд.
Постоялый двор и трактир при нем отыскали быстро. Народу в трактире, к счастью для наших путешественников, почти не было. Слуги трактирщика, не зная, кто прибыл, но наметанным глазом определив, что пожаловали богатые гости, завертелись волчками. Чувствовали, прохиндеи, поживу. Коней расседлали, напоили, завели под навес, задали сена в ясли. Оказали честь князю и его людям, усадив за длинный стол, предварительно смахнув с него тряпкой крошки и остатки прошлого пиршества. Заодно вспугнули рой жирных мух, с неохотным ворчанием поднявшихся с крышки стола и тут же вновь усевшихся на нее.
