Направляясь к отцу в Галич, по дороге они со своими дворовыми людьми напали на Ярославль, вотчину великого князя. «С поганой овцы хоть шерсти клок», — усмехнулся тогда Шемяка. «Чтобы знали, с кем связываться», — поддержал его Василий.
Клок не клок, а казну великокняжескую из Ярославля они вычистили полностью. С тем и прибыли к Юрию Дмитриевичу. А тот, уже подговоренный все тем же боярином Иваном да его другом боярином Семеном Морозовым, сразу же рать собрал и двинул на Москву. Словно ждал случая.
Великому князю донесли о движении дяди, и тот прямо со свадебного пира послал послов своих, чтобы уладить все миром. Но Юрий Дмитриевич мира уже не желал, да и боярин Иван так взлаялся на московских бояр, что хоть святых выноси, как при пожаре. Ни с чем возвратились в Москву послы. Пришлось великому князю войско спешно собирать да идти навстречу дяде. И двадцать пятого апреля рати сошлись на Клязьме-реке, в двадцати верстах от Москвы. Только ратные люди галицкого князя были трезвы, а московские, взявшие с собой свадебные меды, во хмелю. Посмотрел на них Василий Васильевич и понял, что воевать не с кем. Прибежал тогда с ближними в Москву, забрал мать да супругу юную и с ними — в Тверь, а оттуда — к Костроме. Только и там достал его Юрий Дмитриевич с сыновьями. Так князь галицкий и звенигородский стал великим московским князем, а великий московский князь — пленником дяди и двоюродных братьев. «А не придушить ли его нам, пока в наших руках? — спрашивал нетерпеливый Шемяка родителя и братьев. «Грех!» — отмахивался дланями, как от нечистой силы, его брат Дмитрий Красный. «Грешно!» — смущался Косой. «Не вводи в соблазн! — гневался и родитель, Юрий Дмитриевич, не желавший прослыть убийцей. — Отправим в удел — и все!» — определил он судьбу племянника. «Смотрите, как бы не пришлось потом каяться, — вороном каркал Шемяка. — Одолей он, нас бы не пощадил…» Но Юрий Дмитриевич так цыкнул на него, что Шемяка счел за лучшее замолчать. В итоге Василий Васильевич был отправлен удельным князем в Коломну, Юрий Дмитриевич с сыновьями остался в Москве.
Но не задалось великое княжение сыну Дмитрия Донского, Юрию. Не успел он и глазом моргнуть, как все московские бояре, дворяне и священнослужители оказались в Коломне. Туда же двинулось и купечество. А за купечеством потянулся и черный люд, от мала до велика. Остался великий князь гол, как осиновый кол. Только сыновья были с ним да боярин Семен Морозов, из-за алчности и лютости которого, как шел слух, и бежал московский люд.
