— Точно — сумасшедший! — вновь не сдержал эмоций сочинитель. — А ваш бегун? Что с ним? — вернул он разговор к первому подозреваемому.
— Нашли мы его. В подвале. Правда, не сразу, но нашли. Сначала вышли на дедка одного, приютившего вора. Потом этого дедка пришлось колоть по всем ментовско-полицейским нормам и статьям, чтобы добиться от него правдивого слова. Похлестче партизана на «раскол» был дедок. Тугой был… ох, тугой, — в голосе Алексея Ивановича поневоле прозвучало уважение к дедку. — Только когда я на него, осерчав «до невозможности», как говаривал Жиглов в известном фильме, наехал, заявив, что он убийцу прячет, поддался: «Ну, тады ладно…».
Тут Дремов вновь, как заядлый артист, в лицах показал, как он «колол» дедка. И как тот, будучи «прижат к стенке» научно-техническими достижениями, согласился, наконец, показать схрон. Это вызвало едва ли не гомерический смех сочинителя.
— Тебе вот смешно, — нисколько не обиделся рассказчик. — А мне тогда было не до смеха. Весь день на ногах, куча нераскрытых преступлений, неудача за неудачей, а тут еще старый сморчок, возомнивший себя партизаном…
— Извините уж великодушно, — сгоняя остатки смеха, покаялся сочинитель. — Но если бы видели себя со стороны, Алексей Иванович, честное слово, тоже бы не удержались…
— Ладно, проехали, — сделал отмашку Дремов. — И хорош выкать! Мы тут вдвоем, а не перед личным составом… Нечего гнилых интеллигентов, как говорил Ленин, корчить.
— Извините, привычка, — смутился сочинитель. — Но мне так удобнее…
— Ну, как хочешь, — хмыкнул Алексей Иванович и продолжил: — Когда нашли и доставили в отдел нашего «бегунка» Степана, стали «колоть». Только «колоться» он и не думал. Уперся, как бык: «Я — не я, и хата не моя». Раньше бы его по рогам — и поплыл бы как миленький! Нынче — это себе дороже… Потому нервами исходим, а он, гад, ни подельника не называет, ни собственной вины не признает. А, главное, ни одной зацепки, чтобы его прижать! Электронный маячок к делу-то не приложишь… Ни одной вещи с обчищенных квартир! И мобильник успел в последний момент разобрать по запчастям и куда-то забросить — допер, видать, что по нему следили. Телек на досуге тоже смотрит… — дернул нервно тугими желваками.
— Телек — это как водка: все морщатся, но никто не отказывается, — ввернул сочинитель, соглашаясь с рассказчиком. Тот взглянул с интересом, видно фраза понравилась, и снова за суть дела:
— Ситуация — хуже не придумаешь. Час-другой — и надо задержанного отпускать да еще и извиняться. Предъявить-то ему фактически нечего…
