— Я действительно пожил в Риме. Но это не языческая страна.
— Пурпурный ирис, что растет у меня возле свинарника, — объявила она, — из сада самого Папы. Но на вид он не слишком хорош. Я видывала ирисы и получше — куда получше. Я бы давно уже выкопала и вышвырнула свой ирис, но храню в память о том месте, откуда он ко мне попал. Не у всякого, скажу я вам, растет ирис из сада самого Папы. Не то чтобы я считалась с Папой и со всеми этими глупостями, но все-таки этот ирис — что-то вроде знака отличия, как по-вашему?
— Еще какого, — согласился я.
— Ради всего святого, — она ухватила меня за руку, — пойдемте сядем. У нас найдется о чем поговорить. — Она подтащила меня к ряду стульев, и мы уселись. — Вы говорите, что Рим не языческая страна, но ведь вы и в языческих бывали. Как насчет русских? Вы провели много времени в России?
— Не знаю, — отозвался я. — Некоторые русские продолжают верить в Бога. Это правительство…
— Вот тебе и раз! — воскликнула она. — Вы говорите так, будто вам нравятся русские.
— Некоторые из них.
— Я слышала, что вы побывали в Лоунсэм-Холлоу, а по дороге оттуда проехали сегодня утром мимо фермы Уильямса. Что вас туда занесло?
«Существует ли хоть что-нибудь, чего она не знает, — подумал я, — такое, чего не знает весь Пайлот-Ноб? Любая новость, всякая сплетня, каждое предположение мгновенно облетало общину — куда там племенным барабанам или даже радио!»
— Случайно свернул с дороги, — ответил я, лишь чуть-чуть покривив душой. — Мальчишкой я осенью охотился там на белок.
Линда Бейли подозрительно посмотрела на меня, но не стала больше расспрашивать, почему я оказался в тех местах.
— Может, при свете дня там и все в порядке, — заявила она. — Но ни за какие деньги я не осталась бы там после заката. — Она доверительно наклонилась ко мне, и ее лающий голос перешел в хриплый шепот. — Там логово собачьей своры — если их можно назвать собаками. Они носятся по холмам, лают, воют, а когда они проносятся мимо, вместе с ними прилетает холодный ветер. Такой, что замораживает душу…
— Вы слышали этих собак? — поинтересовался я.
— Слышала их? Много ночей слушала я, как они воют на холмах, но никогда не была к ним так близко, чтобы почувствовать этот ветер. Нетти Кемпбелл рассказывала мне. Вы помните Нетти Кемпбелл?
Я покачал головой.
— Конечно, вы и не можете помнить. До того, как выйти замуж за Кемпбелла, она звалась Нетти Грэхем. Они жили возле Лоунсэм-Холлоу, в самом конце дороги. А теперь их дом пустует. Они бросили его и уехали. Их выжили собаки. Может, вы его видели — их дом, я имею в виду.
