— А знаешь ли ты, что у него в течение двух лет делали вычеты из зарплаты за оказанную вам поддержку, хотя было известно о многомиллионной экономии, которую дал стране ваш новый трансформатор?
Дан вытаращил глаза от изумления.
— Вот это да! Наказывать за правое дело? Но почему я ничего не знал? И откуда узнал ты?
Штефан пожал плечами:
— Ни для кого на заводе это не секрет. Только такой блаженный, как ты, не высовывающий носа из «белого дома», мог об этом ничего не знать. Иначе ты бы открыто протестовал. Как Петре Даскэлу, помнишь? Его тогда быстренько выдвинули на учебу…
— А Косма? Он-то что? Как он мог допустить подобную подлость?
— А вот это надо бы у тебя спросить, ты работаешь на заводе, а не я.
Испас вскочил, нервно заходил из угла в угол. Но Штефану нужны были не взрывы горького отчаяния, не угрызения совести, а точные, беспристрастные факты. Он по-прежнему отмечал все важное из того, что слышал.
— Ты говоришь, давно знаешь Виктора Пэкурару, откуда?
И Дан рассказал о том, что Пэкурару был старым другом его двоюродного дяди — Чезара Попеску, в прошлом паровозного механика, а после Освобождения ответственного работника Госконтроля. В детстве и юности Дан частенько наведывался в семью своего дядюшки и крепко дружил с его сыном Драгошем.
— А где этот Драгош теперь? — словно невзначай спросил Штефан.
— Еще в лицее он мечтал стать офицером, с отличием закончил юридический и теперь работает в госбезопасности. У него всегда было какое-то обостренное чувство справедливости, ложь он просто органически не выносил…
Штефан сопоставлял данные из рассказа Испаса с тем, что уже слышал ранее. «Это наверняка тот самый майор Попеску, о котором упоминает Пэкурару и на которого просил обратить внимание первый секретарь. Вот только неясно, что в этом деле заинтересовало госбезопасность. Встречусь с Космой — сразу же попробую разыскать и майора. В общем, посмотрим…» И уже вслух спросил:
— Ну а что на заводе? Санда говорит — как перегревшийся котел, вот-вот взорвется, хотя внешне мало что заметно. Мы-то, в уездном комитете, считали, что у вас все в порядке.
— В определенном смысле так оно и есть…
Дан пристально взглянул на Штефана, пытаясь понять, насколько хорошо он информирован. Штефан хоть и друг, но все равно из вышестоящей инстанции, а когда начинаются подобные расследования… За последние полгода они уже столько повидали всего этого! Дан колебался, говорить Штефану или нет, что он думает о Косме, о том, как провертывает свои делишки «заслуженный железнодорожник» Василе Нягу, получивший на заводе прозвище «старичок-добрячок» за свою податливость, обтекаемость, неуловимость. Сказать ли прямо об Антоне Димитриу, при котором отдел главного конструктора стал «государством в государстве», хотя рабочие планы он и обсуждает с Космой в предварительном порядке. Не подумал бы только Штефан, что Дан пристрастен к Косме, ведь они оба так его и не простили…
