Мгновенно все пришло в движение. Распахнулась дверь, и появилась Нина Павловна, Лев Никитич подлетел ко мне и клюнул в темечко. Я вскочил и отбежал в другой конец кабинета, придерживая бедную ушибленную руку другой, здоровой.
– Кто бы мог подумать?.. – восклицал Лев Никитич и вертел в руках новую отломанную ножку.
– Я, я мог, – твердил я, но они не слушали. Меня усадили на темно-синий диванчик. Нина
Павловна намочила из замшевого графина свой носовой платок и положила мне на лоб компресс, с которого струйки воды потекли за шиворот и в глаза.
Лев Никитич ухватился за больную мою руку. Не было сил бороться, и я отдал ее – вскоре она покачивалась на марлевой перевязи. Затем, подталкивая, меня повели к лифту.
Внизу, у подъезда, уже урчала служебная машина Льва Никитича, суетился его кучерявый шофер.
– Тут поликлиника рядом, – говорил Лев Никитич.
– Счастливо, счастливо, – махала Нина Павловна мокрым платочком, сдернутым у меня со лба.
Машина свернула раз, другой, и, покосившись на меня, шофер закурил.
– Ничего, можно? – спросил он.
– Мне даже приятно, – сказал я. – Вы курите те же сигареты, что и мой пропавший друг.
– Меня Вася зовут, – представился он. – Слушай, мне буквально на секундочку к брату заехать.
Брат ждал нас с табуреткой. Я переместился на заднее сиденье, а брат сел с Васей. Табуретку положили рядом со мной.
– Брату на секунду в одно место надо, – сказал Вася. – Недалеко. И все равно по дороге.
Они пошли относить табуретку и вернулись с тумбочкой.
Еще мы заехали за эмалированным ведром.
– На рыбалку собрались, – объяснил Вася. – Щуку говорящую хотим поймать.
К окошечку регистратуры тянулся длинный хвост очереди. Вася усадил меня на белую кушетку у стены. Тут же сидела старушка в› белом халате и белой косыночке.
– Куда метите? – спросила она.
– К хирургу, – ответил за меня шофер.
– Не ходите вы сюда, – сказала старушка. – Сейчас в городе отличный специалист появился. Тревогой исцеляет, Сделает укол – и уже не до болезни. Столько надо проблем решать, какие уж тут хворобы! – Но, видя мое сомнение, прибавила: – А к хирургу – третий этаж, налево.
С талончиком я поднялся на третий этаж. Пол здесь был застелен желтым, кое-где вздувшимся линолеумом. Призрачно мерцали лампы дневного освещения. На стульях и стоя маялись неряшливо одетые люди. Пахло карболкой.
– Вам выше, – подсказала одна из больных.
Я поднялся на следующий этаж, где услышал летнее жужжание бормашины и стоны. Заглянул в один из кабинетов.
