– Не успеваю. К тому же следователь – фигура процессуально независимая, подчиняется только закону; строит выводы, исходя из собранных доказательств и руководствуясь социалистическим правосознанием, – закрыл он глаза.
– Мели, Емеля… Скольких она сгубила по твоим подсчётам?
– Сама?.. Непосредственно – никого, – без энтузиазма буркнул Жогин и продолжил уже настойчивее и злее: – Но она даёт показания, что стала заложницей, полностью исполняя требования Динамита, лишь только тот прознал о тайнике со сказочными богатствами Снегирёвой.
– Я попрошу без бандитских кличек. Фамилии фигурантов дела, надеюсь, установлены?
– Как-то привык за это время, – извинился Жогин, – с языка сами собой слетают эти Прыщи, Каплуны, Мадлены да Динамиты… Допрашиваю Верку и Свистуна третьи сутки, вот и прилипает уголовная абракадабра, да и они адекватно реагируют. Непосредственность в общении рождается.
– Значит, адекватная у тебя компания складывается…
– Ага, – мальчишеская шалость вдруг нахлынула на Жогина, ему захотелось ещё раз увидеть голубоглазую старушку вместо строгой начальницы, и он ввинтил заковыристое словечко, однако неудачно – номер не прошёл; Терноскутова, будто догадавшись, глубже укрепила роговой аппарат на носу.
– Придётся отвыкать, Аргазцев фени не признаёт, – осадила она его.
«Да что это она меня прокурором затыркала! – начал раздражаться Жогин. – Нашла мальчишку! Не нахлобучку ли от него получила?»
– Мы отвлеклись, продолжайте, – напомнила о себе Терноскутова.
«Взяла бы да прочитала всё дело, а то пробежалась по верхушкам, – мелькнула у него злая мысль. – Не проверять ли меня ей вздумалось?.. Доверился, мол, оперативникам, а те увлеклись одной версией и бросили недотёпу, убийство раскрыто, а остальное сам докручивай…» От этих догадок дремота сама собой слетела с Жогина, он прочнее оседлал стул и жёстко начал:
– Динамит, он же Пастух или Пастухов, он же Леонид Аркадьевич Скворцов по паспорту, надеюсь, настоящему, хотя личность его ещё проверяется, есть организатор ограбления и убийства пенсионерки Снегирёвой Глафиры Петровны, её снохи Софьи или Софки, как её именовали соседи и знакомые, внука и внучки. Софья Снегирёва подружилась с Верой Борисовной Гусевой, она же Мадлен. Сблизились они на тривиальной почве: сын Снегирёвой Глафиры Сергей – беспробудный пьянчуга, пропадал у Веркиного магазина, где напивался с дружками и зачастую под забором засыпал. Естественно, жена, отправляясь в розыск, бежала прежде всего в магазин.
