Книга ароматов. Авторская парфюмерия | страница 46
Glühwein
Плыви, пока не найдешь Гейрангер-фьорд, что в Суннмёре. Сойди на берег, но не чайруйся красот, ищи вход в сад туманов Нифльхейм. Как войдешь, бойся песни нёкки, услышишь ее, и разум твой рассыплется на куски, а тело нёкки утащит в пруд. Ищи в саду источник Хвельгельмир, но не касайся его вод, в них чистый яд. Где выходит источник, там растет древо Вечности, листья его черны, корни кривы и торчат из земли, а в глубинах его хранятся ягоды. Сорви лишь одну и беги, пока альвы не услышали тебя. Опусти ягоду в вино. Глоток вина того очарует деву, излечит воина, озарит разум мудреца. Но не ешь ягоды той, а то попадешь в Хельхейм. Да хранит тебя Один!
Ноты: ягоды, вино, красный виноград.
Lyric Юлия Хорькова
Пустота. Бесконечно дует ветер с неизменной скоростью. Тихо. Даже деревья боятся издать скрип. Я выхожу из машины. Мои тяжелые шаги разрывают тишину. Открываю калитку. Прохожу мимо заметенных мелкой, чуть сверкающей серой пылью окон. Дышать с каждым шагом все тяжелее. Баллоны с воздухом на исходе. Иду вдоль грядок, пересекаю огород и останавливаюсь на подстриженном газоне. Прошла неделя как я стриг траву, ругался на Пашку, который норовил затоптать наклевывающиеся огурцы, а потом, бросив косилку у забора, пошел на зов: «Борщ готов!» Но это тогда. А сейчас в химзащите я делаю последний глоток воздуха и снимаю маску. Как же хорошо! С трудом стягиваю прилипший резиновый панцирь куртки, выбираюсь из комбинезона и без сил падаю на траву. Пахнет сладостью. Я провожу по кончикам травинок рукой и нащупываю ягоду земляники. Откуда она здесь? Кручу в пальцах крохотное сердце, полное горечи.
– Пашка! – вырывается у меня.
Ветер. Тишина. 26 апреля 1986.
Сладкая трава, монпансье, землистые ноты, горечь земляники, хвойные иглы совсем чуть-чуть, тальк.
OsmoGenes Perfumes
Twilight (Сумерки)
По ногам дуло холодом. «Надо закрыть балкон», – подумал я и разлепил глаза. Первое, что я увидел, была жопа кота. Я скинул его с себя, кот покатился по дивану калачиком, но так и не проснулся. Я очень люблю своего кота, а он любит на мне спать, порой в очень неожиданных позах. Но эта выходка, скорее всего, месть за переезд.
Хотелось есть. Я поплелся на кухню, зная, что там ничего нет, но надежда – штука такая, ее не переубедить. Я посидел на скамейке за пустым столом, уставившись в окно. В голове мелькнуло: «Баночку тебе положила». Точно же, в рюкзаке, банка варенья от мамы. Я сбегал в прихожую, обшарил в темноте рюкзак, и извлек пол-литровую банку. Крышка оказалась закручивающаяся, а под ней мое любимое сливовое варенье. Лет двадцать не ел столько варенья разом, обычно такое только в детстве приходило в голову, взять ложку и лопать из банки варенье. Может надо почаще такое практиковать? О ноги терся Прохор, проснулся-таки, засранец.
