Джорджия повернулась и направилась в свою комнату, чтобы собрать самое необходимое для ночевки в отеле.
Уил все‑таки последовал за ней до выхода из дома. Когда Джорджия молча шагнула через порог, Уил взмахнул рукой на прощание. Закрыв двери, он прислонился к ним спиной, прислушиваясь к тому, как машина Джорджии проехала по подъездной аллее до ворот, как их створки лязгнули, сначала открывшись, а после закрывшись за ней.
Чувствуя себя словно в тумане, Уил направился в гостиную. В этой пустой комнате еще совсем недавно звучал смех Джорджии. Уил услышал негромкое царапанье, повернулся и увидел через стеклянную раздвижную дверь рыжего кота, вставшего на задние лапы и просящего, чтобы его впустили внутрь. Кот искал Джорджию. Он никогда раньше не подходил к дому, а сейчас словно инстинктивно почуял, что она ушла.
— Извини, приятель, она бросила нас всех, — сказал Уил и хлопнул ладонью по спинке дивана так сильно, что боль пронзила его руку.
Он длинно и грязно выругался, понимая, что его гнев нацелен на самого себя.
Он все испортил своим предложением! Уил планировал сказать одно, а изо рта вырвалось совсем другое. Он собирался сказать Джорджии о том, как много она для него значит, как он был бы счастлив, если бы она разделила с ним свою жизнь. А вместо этого выпалил деловое предложение. Неудивительно, что его любимая подруга посмотрела на него так, словно на незнакомца, и что он потерял ее.
Неужели его неспособность выразить свои чувства уходит корнями в детство, когда проявить любовь означало показать свою слабость, которой кто‑то может воспользоваться? Неужели он так хорошо научился носить маску безразличия, что теперь не может ее сорвать? Нет, это не оправдание! Ведь он давно стал взрослым!
Уил снова хлопнул по спинке дивана. При этом из‑под диванной подушки выглянул уголок альбома — того самого альбома, в котором рисовала Джорджия. Она всегда закрывала его при приближении Уила. Он поддразнивал ее, спрашивая, почему она так тщательно прячет свои рисунки ящериц и лягушек.
Уил открыл альбом и обнаружил изысканный набросок лица спящей Нины. Нарисовано было настолько искусно, что девочка казалась живой. Красивая, невинная, драгоценная.
Уил перелистал весь альбом. Он был полон рисунков, и на всех была изображена Нина. Уил вгляделся в рисунок, на котором он смотрит в лицо Нины, а та смотрит на него. Это было нарисовано с огромной любовью к Нине и к нему.
И в этот момент он понял, что совершил чудовищную ошибку, позволил чему‑то бесценному просочиться сквозь его пальцы. Он потерял женщину, которую любит, и которая, возможно, любит его. Когда Уил предлагал Джорджии пожениться, он считал, что она его не любит, но надеялся, что она научится его любить. Этот рисунок подарил ему надежду.
